28
лет
предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе
28
лет
предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе
28
лет
предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе
Болезнь и смерть Эдуарда Мане
string(5) "20670"
Для цитирования: Дворецкий Л.И. Болезнь и смерть Эдуарда Мане. РМЖ. 2008;17:1152.

Открытие очередного Са­лона в Париже в 1883 г., состоявшееся, как обычно, 1 мая, было омрачено печальной вестью. Накануне скончался Эдуард Мане. Тот самый Мане, творчество которого на протяжении многих лет было предметом оживленных споров и художественных баталий. Тот самый Мане, картины которого неоднократно отвергались Салоном, подвергаясь суровой критике и остракизму коллег–ху­дожников. Картины Э. Мане не были представлены в Салоне 1883 года, но весть о смерти художника сделала как бы незримым его присутствие и наполнила выставочные залы духом и красками художника, вызвав в памяти посетителей образ автора скандально знаменитых «Завтрака на траве» и «Олимпии». «Мы только теперь осознали, кого потеряли,» – скажет Эдгар Дега, узнав о кончине Мане. Смерть неотвратимо приближалась к тяжело больному художнику. В последний месяц, особенно после ампутации ноги, произведенной по поводу гангрены, стало ясно, что дни Э. Мане уже сочтены.

Первые симптомы заболевания стали появляться в 1877 году. Отмеченная художником слабость и повышенная утомляемость расценивались, как результат интенсивной работы. Действительно, за год Эдуардом Мане было создано 15 произведений, а в 1878 году число его работ доходит до 40. К тому же борьба за место в Салоне требовала еще и большого нервного напряжения. Но вот боли в левой ноге уж никак нельзя было приписывать физическому и нервному переутомлению. Тем более, что этот симптом отмечался еще и раньше. Впервые боли в левой ноге появились во время осады Парижа прусскими войсками в 1871 году. Однако теперь они стали значительно сильнее, особенно при ходьбе. Он даже слегка прихрамывает. А еще появляется чувство онемения в ноге. Мане встревожен. К тому же его домашний врач не может объяснить причину появившихся симптомов и дает уклончивые ответы. Стараясь успокоить самого себя, Мане объясняет все, что с ним происходит, очень просто – у него ревматизм, который в свое время мучил его родственников, в том числе и отца.
Короткий отдых на море способствует улучшению состояния художника, и Э. Мане снова начинает писать с твердым намерением выставляться в очередном художественном Салоне. Однако писать картины становится все тяжелее. Он не может долго стоять у мольберта и вынужден часто ложиться на диван, чтобы отдохнуть. Боли в ноге становятся настолько сильными, что вынуж­дают художника ходить по аптекам и просить выписать сильнодействующие препараты для уменьшения болей. Приходится чаще обращаться к пастели, избегая тех усилий, которых требует масляная живопись. В пастельной технике Мане исполняет «Блондинку с обнаженной грудью», изображая полунагую девушку в соломенной шляпке.
Однажды, в конце 1878 (по некоторым данным, 1879) года, выйдя из своей мастерской, Мане внезапно ощущает сильную боль в пояснице, слабость в ногах и падает на тротуар. Такого с ним еще не было. Вызванный доктор Сиредэ внимательно осматривает художника и считает, что неустойчивость походки и падение обусловлены атаксией. Он не в силах скрыть тревоги и озабоченности за состояние Мане. Но еще большую тревогу вызывает у доктора то заболевание, которое ранее, по–видимому, им подозревалось, а теперь уже не вызывало сомнения. Боли в ногах, нарушение чувствительности, а теперь еще и признаки атаксии. Это зловещее сочетание симптомов сливается у доктора Сиредэ в еще более зловещий диагноз. Врач назначает гидротерапевтические процедуры в одной из парижских лечебниц, и Мане старается скрупулезно следовать всем врачебным рекомендациям в надежде если не на выздоровление, то, по крайней мере, на возможность возвратиться к своему любимому делу, к живописи. Ведь его творческие способности нисколько не иссякают, он полон различных идей и предлагает, в частности, префекту департамента расписать зал заседаний городской ратуши с изображением современных государственных деятелей, содействующих величию и процветанию Парижа. Однако художник явно переоценил свои силы. Расписывать стены? Да ведь он с трудом стоит у мольберта!..
Из письма Эдуарда Мане к поэту С. Малларме от 30.07.1881 г.: «Я не смогу выполнить то, о чем Вы просите (иллюстрации к новым переводам Эдгара По). У меня нет модели, а главное – никакого подъема. Я не могу сделать ничего порядочного. Я не совсем доволен своим здоровьем с тех пор, как я здесь, в Версале (с июня 1881 года семья Мане жила в Версале). Может быть, виной тому перемена воздуха или неустойчивая погода, но я чувствую себя хуже, чем в Париже. Постараюсь с этим справиться».
Тяжелое душевное состояние Мане усугубляется еще и тем, что теперь и правая нога «плохо слушается». Врачи рекомендуют ему провести новый курс лечения в знаменитой гидротерапевтической лечебнице в местечке Бельвю, недалеко от Парижа. Художник отправляется в Бельвю вместе со своей женой и вновь беспрекословно выполняет все врачебные предписания – души, массажи, пешие прогулки. Мане все–таки надеется выздороветь. Он не хочет повторить путь своего друга Бод­лера, образ которого часто преследует его в последнее время. Ему вспоминается страшный облик поэта в последние дни его жизни: беспомощного, озлобленного, истощенного, с искривленным ртом, лишившегося речи и произносящего только одно слово «Проклятье». Теперь проклятие тяготеет над самим Эдуардом Мане.
После курса проведенного лечения художнику становится немного лучше. Однако это улучшение оказывается преходящим. Вновь появляются боли, которые беспокоят его значительно чаще и сильнее. А передвигается Мане с еще большим трудом. Доктор Сиредэ вновь уговаривает художника отправиться в Бельвю и пройти еще один интенсивный и длительный курс лечения. Ведь других методов лечения этой болезни не существует. Гидротерапия не помогает, как не помогла она и другу Мане композитору Эммануэлю Шабрие, у которого в год смерти Мане появились симптомы того же самого заболевания. И хотя он отчаянно сопротивлялся болезни, вскоре его разбил паралич, а через четыре года он умер в возрасте 53 лет.
В надежде понять свою болезнь и дальнейшие перспективы Мане читает медицинские книги. Внезапно его охватывает ужас от тех воспоминаний и связанных с ними мыслей, которые приходит ему в голову…
…Юношей он поступает матросом на фрегат «Гавр и Гваделупа», который отправляется в далекую, экзотическую Бразилию. Плененный южной экзотикой, пестротой карнавала, красавицами–мулатками, потерявший голову юный Мане проводит знойную ночь в кругу участниц карнавала, опьяненный их красотой и страстью. Утром он даже опаздывает на фрегат, получает выволочку от капитана, который с запозданием предостерегает молодых людей от мимолетных связей с южанками. Капитан ведь знает, что от таких контактов часто возникает атаксия… Уж не та ли у него атаксия, из–за которой он испытывает теперь неустойчивость и даже падает?
Живя в Бельвю вместе с женой Сюзанной, Мане придается грустным мыслям о неудавшейся жизни. Эта роковая для него поездка в Рио–де–Жанейро, непризнанный сын, который долго выдавался за брата своей матери, не удающиеся ему картины, равнодушие и непризнание современниками. А теперь еще и болезнь, неотвязно следующая за ним. Мане с трудом передвигается, опираясь на трость и считает счастьем, когда его не мучают боли. В октябре 1881 года он возвращается в Париж и одерживает, наконец, победу в Салоне. Его картины приняты и отныне будут выставляться «вне конкурса». Это большая победа и признание. К сожалению, оно слишком запоздало. Усталость не проходит, несмотря на употребление различных стимулирующих средств. Особенно нестерпимы внезапно возникающие и словно пронизывающие его боли. Врачи предостерегают его от злоупотребления наркотическими средствами, но Мане оставляет их советы без внимания. Осознание художником мрачной перспективы и неизбежность конца выливается в создание несчетных натюрмортов и пастельных портретов юных женщин. Быть может, именно это осознание вызвало большую пронзительную нежность миловидных лиц и обострило чувство прекрасного. Мане пытается на ходу уловить красоту парижанок, которая, по выражению Эдмона де Гонкура, не поддается определению. Время уходит, а сил остается все меньше и меньше. Отражением его тяжелых мыслей, навеянных болезнью, является, по–видимому, картина «Самоу­бий­ство», написанная в 1881 году. Однако Мане преодолевает в себе это настроение и создает «Весну» (портрет Жанны Марси), которую намеревается выставить в последнем для него Салоне 1882 года.
Будучи тяжело больным, находясь в подавленном настроении, Мане все–таки хочет осуществить новый, быть может, свой последний замысел – новую сцену парижской жизни, вид одного из парижских баров. И вот его уже можно встретить в кафе Бад, в Фоли–Бержер, у приятельниц, дам полусвета. Он по–прежнему общителен, галантен, всегда шутит и иронизирует по поводу своей больной ноги, своих «немощей». Так появляется одна из последних, во многих смыслах уникальных картин – «Бар в Фоли–Бержер», которую парижане увидели в Салоне 1882 года (рис. 1). Картина создавалась уже тяжело больным художником. В сложной структуре изображения в зеркалах видится особый замысел Мане и попытка запрятать за кулисы свое настроение. Особое настроение выражено в девушке за стойкой, уставленной винными бутылками. Эта девушка – прелестная Сюзон, которую хорошо знают все постоянные посетители этого места. Она околдовывающе неподвижна, ее взор холоден и привлекает своим безразличием к окружающему. И еще как будто бы запрятанная улыбка, которой приходится одаривать посетителей. В глазах ее грусть и отрешенность. Кажется, что еще немного – и у девушки появятся слезы. Несмотря на свою молодость и привлекательность, она, кажется, уже ничего не ждет от жизни, как, впрочем, и сам автор. Это уже не та, полная здоровья и скрытой страсти, не ведающая стыдливости «Олимпия», моделью для которой послужила в свое время его любимая натурщица Викторина Меран. Единственное, что видится общего у этих женщин, это... бархотка на шее. Да и сам Мане уже не тот. Настроение картины может быть сродни тому состоянию, которое угнетало художника и не оставляло никаких надежд и перспектив на выздоровление. Но в то же время свет, зеркала, усиливающие отражение света и женскую фигуру – все это создает атмосферу праздника, переходящего… в тризну. Трудно представить, что «Бар в Фоли–Бержер» создавался тяжело больным, обреченным человеком, которому каждое движение доставляло жестокие страдания. Между прочим, картина «Бар в Фо­ли–Бержер» в 1912 году оказалась на какое–то время в России. Однако ни власти, ни российские меценаты не приложили ни малейших усилий, чтобы оставить этот шедевр в русских картинных галереях. В итоге картина «переехала» в Лондон, где и в настоящее время завораживает счастливцев–посетителей одной из художественных галерей.
Наступает 1883 год. Последний год жизни Эдуарда Мане. Он намеревается написать еще картину для Салона. Пусть это будет только одна картина, но она должна стать шедевром. Это будет «Амазонка». Однако пишется картина с большим трудом, буквально из последних сил. В попытках переключиться Мане начинает писать цветы, что всегда доставляет ему необычайное удовольствие. А тут еще знаменитый баритон Фор напоминает художнику об обещании написать его портрет, который тоже никак не получается. Настроение Мане ухудшается день ото дня. «Амазонка» не удается. Писатель Анри Перрюшо, автор нескольких книг о художниках–импрессионистах, так описывает со слов друга Мане Прэнса один эпизод, связанный с написанием этой картины: «Глядеть на умирающего – малоприятное удовольствие. И все же благодарю. Это не то, – говорит он себе. Фон не нравится мне. Он поднимается, берет палитру и стоя наносит нервные удары кистью… Кажется, он даже повеселел. Болтает, задает Прэнсу вопросы, смеется, шутит. Но внезапно Прэнс вздрагивает: Мане положил палитру, он делает шаг назад, его шатает. Кисти выскальзывают у него из рук. Он движется ощупью, словно слепой, топчется на одном месте, пытается сдвинуться, слабо вздрагивает. Прежде чем Прэнс успел ему помочь, Мане, вытянув вперед руки, опирается на диван и падает на него. Прэнс делает вид, будто ничего не заметил, и рассматривает картину, на которую ему показал Мане. Сидя позади него на диване Мане, гладит ногу и внимательно смотрит на холст. Глаза его сверкают. Внезапно он подымается и снизу доверху ножом вспарывает картину». Теперь «Амазонка» так и не будет выставлена в Салоне 1883 года.
Обращают на себя внимание, по свидетельству очевидца Прэнса, неустойчивость и трудности при движении, невозможность сохранять равновесие при попытках передвижения даже в пределах ограниченного пространства. Вместе с тем вышеописанный эпизод намеренного повреждения своей картины свидетельствует еще и о неустойчивом психическом состоянии художника, вызванном не столько неудававшимися картинами, сколько тяжелым состоянием здоровья, которое продолжало ухудшаться.
Мане испытывает все большие и большие трудности в писании картин. Ему требуется больше времени для отдыха после стояния за мольбертом, и он часто ложится на диван. Но самое страшное то, что становится все труднее воплощать на холсте свои замыслы. Обес­силенный, он тем не менее пишет простые букеты цветов в различных стеклянных вазах. Часто это были цветы, которые приносили больному художнику его друзья. Наверное, это последние цветы Мане. Именно так называется небольшая книга, представляющая 16 изящных магических картин. Это воздушные белые лилии, розовые мерцающие пионы на черном фоне, розы и тюльпаны в теплых, золотых тонах. Благодаря своему неиссякающему мастерству художник создает полные изящества и одухотворенности натюрморты. До конца жизни Мане остается верен себе. Он не может расстаться с красотой.
Однако доктор Сиредэ обеспокоен прогрессирующим течением заболевания у художника, о чем он сообщает жене Мане, скрывая это от него самого. Но Мане уже все знает о своей болезни, чему способствовали публикации прессой бюллетеня о состоянии его здоровья.
Тем временем усталость становится непреодолимой, а боли в ноге приобретают невыносимый характер. Ночь с субботы на воскресенье 24 марта 1883 года. Мане видит, что его нога, которая из–за болей не позволила всю ночь сомкнуть глаз, приобрела черный цвет, что не могло вызвать сомнения в характере патологического процесса. Вызванный доктор Сиредэ диагностирует гангрену и приглашает других врачей для решения вопроса о тактике лечения. Все врачи единодушны: необходима ампутация, но ввиду тяжелого состояния Мане они принимают решение об отсрочке операции, намереваясь несколько укрепить больного. К лечению художника привлекаются даже гомеопаты, один из которых, известный специалист Симон, категорически противится операции и считает, что она будет иметь неблагоприятный исход. Приглашается также и известный в художественных кругах доктор Гаше, лечивший в свое время Ренуара, Сезанна и других деятелей искусства, всегда высоко ценивший мастерство Мане. Будучи по профессии врачом, Гаше сам был незаурядным художником. Существует даже версия, согласно которой знаменитый «Портрет доктора Гаше», приписываемый кисти Ван Гога, написан самим Гаше. Приглашенный на консультацию к Мане доктор Гаше также рекомендует воздержаться от ампутации.
И только 18 апреля (более чем через три недели от момента появления симптомов гангрены!) доктора решают, что операция должна состояться немедленно и сообщают об этом художнику. «А право, если нет другого средства вытащить меня из этого состояния, что ж, пусть ногу отнимут и пусть с этим будет покончено,» – отвечает Мане. Но прошло более трех недель с момента появления симптомов гангрены, что не могло не оказать негативного влияния на состояние больного и свело практически на нет шансы на положительный эффект после операции. Ведь каждые лишние сутки у больного с гангреной конечности приводят к наводнению крови различными токсическими веществами, поступающими из омертвевших тканей и оказывающими влияние на систему кровообращения, крови, функцию почек, печени и другие системы организма. С учетом этого теперь можно предполагать, что отсрочка ампутации конечности у Мане имела для него роковые последствия, способствуя более быстрому летальному исходу.
Итак, 19 апреля Мане переносят из комнаты в гостинную на стол и хирург Тийо в присутствии доктора Сиредэ и Маржолена после анестезии производит ампутацию на уровне нижней трети бедра. На следующий день 20 апреля 1883 года газета «Figaro» сообщает: «Вчера художнику Мане сделали ампутацию ноги. В течение 6 недель, которые он провел в постели с первого дня стоял вопрос об этой тяжелой операции. Но ввиду слабости больного доктора колебались. В по­следние дни он почувствовал себя лучше и доктора решились на ампутацию, если сам больной согласится на нее… Вчера в десять часов доктора Тийо, Сиредэ (лечащий врач), Маржолен посетили больного и нашли его ногу, которая подлежала ампутации в ужасном состоянии – гангрена дошла до такой степени, что ногти на пальцах отпадали. Больного захлороформировали и доктор Тийо сделал операцию в присутствии Сиредэ и Маржолена». Указанный в газетном сообщении срок врачебных размышлений и колебаний о целесообразности ампутации, по–видимому, преувеличен, поскольку представляется маловероятным наличие гангрены в течение 6 недель без адекватной консервативной терапии (которой, впрочем, в то время не существовало).
После операции Мане ощущает сильные боли в ампутированной ноге, которые часто наблюдаются в подобных ситуациях и носят название фантомных болей. «Осторожно! Вы можете причинить боль в ступне!» – вскрикивает он, обращаясь к навестившему его Клоду Моне. В последующие дни после некоторой стабилизации наступает ухудшение в виде лихорадки, спутанности сознания, что, скорее всего, было обусловлено развитием раневой инфекции. Справиться с подоб­ной инфекцией не представлялось возможным. К тому же надо учитывать, что инфекция возникла на фоне иммунодефицитного состояния, связанного как с интоксикацией, так и с основным заболеванием. И хотя бюллетени о здоровье художника не вызывают опасения, состояние больного ухудшается. «На самом деле горячка продолжается, температура повышается. Я считаю, что положение хуже, чем когда бы то ни было. У него озноб, а это ничего хорошего не предвещает,» – пишет 28 апреля Эмилю Золя один из его корреспондентов. Послеоперационная раневая инфекция оказывается роковой для художника. Эдуард Мане скончался 30 апреля 1883 года.
На следующий день после смерти газета «Le Gaulois» сообщает, что «…господин Мане скончался вчера в 7 часов вечера вследствие воспаления вен, которое два месяца продержало его в постели». Комментируя указанную причину смерти, следует подчеркнуть, что предполагалось поражение артериальных сосудов, которое по–видимому, журналистами ошибочно обозначалось, как воспаление вен.
Имеющиеся сведения о симптоматике и течении заболевания Эдуарда Мане позволяют считать наиболее вероятным наличие у художника спинной сухотки. Практически во всех биографических сведениях упоминается именно это заболевание. Действительно, первым симптомом, который заставил обратить на себя внимание самого художника, оказались боли, составляющие, как известно, основное клиническое ядро спинной сухотки. Боли имеют особый, только им свойственный характер и описываются как стреляющие, ланцинирующие или фульгурирующие. Боли очень сильные, режущего или сверлящего характера, как молния пронзающие больного. Появляются неожиданно то в одном, то в другом месте, чаще всего в нижних конечностях, без какой–либо закономерности. Обычно длятся 1–2 секунды, но иногда их пароксизмы следуют один за другим и могут продолжаться в течение часов и даже дней. Иногда боли не имеют типичного для спинной сухотки ланцинирующего характера и трактуются врачами как ревматические. Именно такие нестреляющие боли вначале отмечались у Мане, и сам художник считал, что у него ревматизм, который мучил многих его родственников.
Более типичным симптомом, позволяющим с большей вероятностью заподозрить спинную сухотку у Мане, является атаксия, обусловленная нарушением глубокой чувствительности. Атаксия проявляется расстройством ходьбы. Больной ходит, широко расставив ноги, разбрасывая их в стороны. Он не соизмеряет своих движений и поднимает ноги слишком высоко, а затем с размаха ударяет подошвой, преимущественно пяткой (штампует пятками) об пол. Походка шаткая, неуверенная, больной смотрит на свои ноги, пытаясь контролем зрения возместить недостаток глубокой чувствительности. Деталь­ных описаний походки Мане в доступных источниках не найдено, хотя указывается на неустойчивость, сопровождающуюся даже падениями.
Следует отметить, что атаксия не относится к ранним симптомам заболевания и обычно развивается уже при наличии других симптомов спинной сухотки. В то же время первые признаки в виде нарушения равновесия и координации стали отмечаться у Мане еще до появления типичных ланцинирующих болей. Кроме того, симптомы спинной сухотки нередко ассоциируются с другими проявлениями нейросифилиса, в частности, прогрессивным параличом. Однако ни одного из психопатологических признаков прогрессивного паралича у художника не наблюдалось.
Другим типичным для спинной сухотки признаком являются парестезии. Наиболее частой и типичной парестезией, которая может быть в раннем периоде болезни, является чувство опоясывания. Больные жалуются на ощущение сдавления на определенном уровне туловища. Как поясом стягивают их. Напомним, что подобные боли в пояснице Мане испытал, когда впервые упал на тротуаре, выйдя из своей мастерской. Частым характерным симптомом для спинной сухотки является чувство онемения и покалывания в ногах, особенно в подошвах, а также т.н. табетические кризы в виде болей во внутренних органах (боли в сочетании с приступообразными нарушениями функциями внутренних органов – желудочные, кишечные, гортанные и др.), которые у художника также не наблюдались
Ранним и характерным симптомом спинной сухотки является снижение или отсутствие коленных рефлексов, описанные в 1875 году Вестфалем (синдром Вестфаля). Часто снижаются и ахилловы рефлексы. Может быть неравномерность снижения рефлексов. Возможно этот симптом, уже известный доктору Сиредэ, был выявлен у Мане, что наряду с атаксией и позволило с большей долей вероятности предполагать наличие спинной сухотки
Симптом Арджил–Робертсона – отсутствие реакции зрачков на свет при сохранении их реакции на конвергенцию. Часто отмечается анизокория. Между тем в имеющихся сведениях никем не обращается внимания на разную величину зрачков у Мане, которая, казалось бы, не должна была ускользнуть от точных, «фотографирующих взглядов» как самого Мане, так и окружавших его многих художников.
В некоторых случаях развиваются трофические расстройства – прободающая язва. Возникает обычно на подошве под большим или 5–м пальцем. Однако эта гангренозная язва безболезненная, проникает глубоко, скорее, относится к пролежням, возникающим в нечувствительной области. По краям ее находят сифилитическую воспалительную реакцию. Как видно, описанные трофические расстройства не имеют ничего общего с теми классическими симптомами гангрены, которые развились у Мане и характеризовались прежде всего выраженным болевым синдромом
В то же время Д.Д. Плетнев указывает на реальность сифилитического поражения периферических артерий с соответствующей симптоматикой перемежающей хромоты вплоть до развития гангрены. В своей монографии «Клиника приобретенного сердечно–сосудис­то­го сифилиса» Д.Д. Плетнев пишет: «…Клиническое обнаружение периферических артериитов происходит обычно значительно позже, чем сердечных и мозговых сосудов, как в силу меньшей важности и дифференцировки орошаемой ими ткани, а потому и более легкой заменимости их отделов, так и в силу обильной васкуляризации поперечно–полосатой мускулатуры. Здесь так же, как и в других артериях, мы различаем облитерирующий и эктазирующий артериит. Обычно гангрена соответствующей конечности или части ее развивается медленно, постепенно. К счастью, такие гангрены не так часты. Более обычна функциональная недостаточность (полная или количественно пониженная) соответственных отделов тела, на почве облитерирующего эндартериита. Нередки случаи перемежающейся хромоты, описанные впервые Charcot (1856) и позже Golflamm и другими. Люди с поражением кожных артерий страдают болями в нижних конечностях и перемежающейся хромотой при утомляющей их ходьбе. Симптомы исчезают при покое. Dejerine pазличает два вида перемежающейся хромоты: один, описанный Charcot, зависит от эндартериита сосудов нижней конечности, другой зависит от нарушения спинномозгового кровообращения...». Как видим, подчеркивается наличие двух типов синдрома перемежающей хромоты, обусловленных нарушением как периферического, так и спинномозгового кровообращения. Что касается Э. Мане, то имевшаяся у художника симптоматика могла быть обусловлена, с одной стороны, специфическим поражением периферических артерий, а с другой – неврологической патологией.
Вместе с тем не все симптомы можно объяснить наличием именно этой патологии. Имеющиеся сведения о первых проявлениях заболевания довольно скудны, однако позволяют очертить некий круг болезней. Боли в ноге, возникающие главным образом при ходьбе, могли быть проявлением поражения сосудов нижних конечностей, в частности, атеросклероза или тромбангиита. Сам художник писал одному из друзей, что ему тяжелее подниматься, чем спускаться (симптом, характерный для сосудистого поражения). Если исключить в качестве причин гангрены атеросклероз сосудов нижних конечностей и системный васкулит (тромбангиит Бюргера), то сегодняшний уровень знаний позволяет привлечь для обсуждения характера патологического процесса у Эдуарда Мане еще одно заболевание, хорошо изученное в наше время и малоизвестное в середине ХIХ века. Речь идет о сахарном диабете (СД) 2 типа. Со времени первых упоминаний о сахарном диабете до экспериментальных работ Бантинга и Беста (начало ХХ века) не было известно о сущности заболевания. Указывалось на то, что моча таких больных имеет сладкий вкус. И только в 1867 году был предложен метод определения сахара в моче, т.е. впервые появился метод диагностики СД на уровне знаний и представлений о нем в то время. Заболевание диагностировалось главным образом на поздних стадиях, при выраженном истощении больных и при наличии осложнений, которые не всегда ассоциировались с СД. Разумеется, тогда медицина и врачи еще не знали, что существует другой вариант, отличающийся по своему течению, проявлениям, прогнозу – СД 2 типа. Между тем, как теперь хорошо известно, осложнения СД 2 типа (в частности, сердечно–со­судистые) являются наиболее значимыми, рано инвалидизирующими больных и сокращающими продолжительность их жизни. Так, например, риск ампутации нижних конечностей у больных СД 2 типа в 10 раз выше, чем в общей популяции старших возрастных групп. Более того, в настоящее время доказана роль нарушения толерантности к глюкозе (предстадия СД 2 типа) в развитии значительных метаболических нарушений и сердечно–сосудистых осложнений.
На мысль о возможности наличия у Мане СД наводит не только неврологическая симптоматика, которая в ряде случаев бывает трудно отличима от спинной сухотки (псевдотабес), но прежде всего развитие гангрены нижней конечности с харатерными клиническими проявлениями (выраженный болевой синдром, типичный внешний вид ноги). При сифилитической инфекции имеет место поражение сосудов, но оно касается прежде всего аорты (мезаортит). В некоторых случаях развиваются трофические расстройства – т.н. «прободающая» язва, описанная выше и не имеющая ничего общего с тем симптомокомплексом, который развился у Мане за несколько недель до смерти.
Невралгия и невриты периферических нервов относятся к наиболее частым симптомам диабетической нейропатии. Особенно часты поражения седалищных нервов. В ряде случаев отмечаются брахиалгии, невралгии межреберных и тройничных нервов. На первый план при диабетической нейропатии выступают боли по ходу нервов, мышечные боли, особенно в икроножных мышцах, парестезии и расстройства чувствительности. Двигательные параличи и мышечные атрофии обычно не развиваются. Изменения в периферических нервах вызывают часто наблюдающееся при сахарном диабете отсутствие коленных и ахилловых рефлексов. В некоторых случаях клиническая картина с отсутствием сухожильных рефлексов на нижних конечностях, нарушением глубокой чувствительности и, вследствие этого, шаткой неуверенной походкой, наличия mal perforant (прободающих язв – Л.Д.) и вялостью реакции зрачков на свет очень сходна со спинной сухоткой и носит название pseudotabes diabetica.
Из трофических расстройств отмечается иногда развитие гангрены нижних конечностей, которая начинается с легких болей, парестезий, перемежающейся хромоты. Исчезает пульсация артерии dorsalis pedis, нога зябнет и холодна на ощупь. В дальнейшем боли нарастают, становятся невыносимыми, появляются участки кожи, окрашенные в фиолетовый и черный цвет, и мумификация гангренозной ткани. Гангрена может развиваться при диабете различной тяжести. Как видно, гангрена, связанная с СД, была у Мане более вероятна, чем ее сифилитическая природа. К тому же наиболее частым и характерным для третичного сифилиса считается поражение аорты (мезаортит), сосудов головного мозга с соответствующей симптоматикой.
У значительного числа больных СД отмечается раздражительность, ипохондричность, понижение внимания, общая вялость. Такой неврастенический синдром Штаркер отмечал почти в половине случаев. Описаны тяжелые психические расстройства – психозы с маниакальным возбуждением, бредовыми идеями или, наоборот – резкие депрессивные состояния. Напомним, что все эти симптомы наблюдались у Мане, о чем свидетельствует эпизод с повреждением его собственной картины «Амазонка».
Наконец, если нельзя полностью отрицать наличие спинной сухотки, с учетом характерной неврологической симптоматики при отсутствии связи гангрены с этим заболеванием возможно также предположение о сочетании спинной сухотки с СД 2 типа.
Независимо от характера заболевания смерть 51–летнего Эдуарда Мане, несомненно, оказалась преждевременной. Это была утрата мирового масштаба, поскольку речь идет не только о незаурядной и яркой личности, но прежде всего о выдающемся и неподражаемом мастере живописного искусства второй половины XIX века.

Лицензия Creative Commons
Контент доступен под лицензией Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная.
Новости/Конференции
Все новости
Ближайшие конференции
Новости/Конференции
Все новости
Новости/Конференции
Все новости
Ближайшие конференции
Все мероприятия

Данный информационный сайт предназначен исключительно для медицинских, фармацевтических и иных работников системы здравоохранения.
Вся информация сайта www.rmj.ru (далее — Информация) может быть доступна исключительно для специалистов системы здравоохранения. В связи с этим для доступа к такой Информации от Вас требуется подтверждение Вашего статуса и факта наличия у Вас профессионального медицинского образования, а также того, что Вы являетесь действующим медицинским, фармацевтическим работником или иным соответствующим профессионалом, обладающим соответствующими знаниями и навыками в области медицины, фармацевтики, диагностики и здравоохранения РФ. Информация, содержащаяся на настоящем сайте, предназначена исключительно для ознакомления, носит научно-информационный характер и не должна расцениваться в качестве Информации рекламного характера для широкого круга лиц.

Информация не должна быть использована для замены непосредственной консультации с врачом и для принятия решения о применении продукции самостоятельно.

На основании вышесказанного, пожалуйста, подтвердите, что Вы являетесь действующим медицинским или фармацевтическим работником, либо иным работником системы здравоохранения.

Читать дальше