Гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь: как оптимизировать ведение больных?

лет

предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе

Присоединяйтесь!

Личный кабинет

лет

Присоединяйтесь!

лет

Присоединяйтесь!

Гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь: как оптимизировать ведение больных?

string(5) "81288"

Гастроэнтерология

742

27 июня 2024

ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России, Омск, Россия

ГБУЗ МКНЦ им. А.С. Логинова ДЗМ, Москва, Россия

ФГБОУ ВО «Российский университет медицины» Минздрава России, Москва, Россия

ФГБОУ ВО Тверской ГМУ Минздрава России, Тверь

Гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь (ГЭРБ) широко распространена в популяции, что обусловлено высокой встречаемостью факторов риска заболевания, среди которых важную роль играют факторы эпигенетики (избыточная масса тела, ожирение, курение, прием лекарственных препаратов, способствующих релаксации нижнего пищеводного сфинктера, грыжа пищеводного отверстия диафрагмы и др.). Воздействие указанных факторов реализуется, прежде всего, посредством формирования стойких моторных нарушений в зоне пищеводно-желудочного перехода. Вместе с тем важным является учет факторов агрессии и защиты слизистой оболочки пищевода с оценкой риска прогрессирующего течения заболевания и выделение в общей когорте больных ГЭРБ групп пациентов, имеющих высокий риск формирования эрозивного рефлюкс-эзофагита и пищевода Барретта. Лечебный подход, основанный на модификации факторов риска, а также на использовании комбинированной терапии ингибитором протонной помпы и эзофагопротектором, позволяет повысить эффективность лечения больного ГЭРБ не только в отношении достижения клинической, эндоскопической и гистологической ремиссии, но и в отношении профилактики прогрессирующего течения заболевания, особенно в группах риска по развитию эрозивного рефлюкс-эзофагита и пищевода Барретта.

Ключевые слова: гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь, рефлюкс-эзофагит, эрозивная форма гастроэзофагеальной рефлюксной болезни, пищевод Барретта, эпителийпротективная терапия, эзофагопротектор.

M.A. Livzan¹, O.V. Gaus¹, S.I. Mozgovoy1, D.S. Bordin^2–4, D.A. Gavrilenko¹

¹Omsk State Medical University, Omsk, Russian Federation

²A.S. Loginov Moscow Clinical Scientific Center, Moscow, Russian Federation

³Russian University of Medicine, Moscow, Russian Federation

⁴Tver State Medical University, Tver, Russian Federation

Gastroesophageal reflux disease (GERD) is widespread in the population due to the high incidence of its risk factors. Among these factors, epigenetic factors (excess body weight, obesity, smoking, the use of drugs that promote relaxation of the lower esophageal sphincter, hiatal hernia, etc.) play a significant role. The impact of these factors is primarily manifested through the development of persistent motor disorders at the esophagogastric junction. Furthermore, it is essential to consider the aggressive and protective factors of the esophageal mucosa when evaluating the risk of disease progression and categorizing patients at high risk for erosive reflux esophagitis and Barrett's esophagus in the general cohort of patients with GERD. A treatment approach based on risk factor modification and the use of combination therapy with a proton pump inhibitor and an esophageal protector has been demonstrated to enhance the efficacy of GERD treatment in a number of ways. Firstly, it has been shown to facilitate the achievement of clinical, endoscopic and histological remission. Secondly, it has been shown to prevent disease progression, particularly in patients at high risk for erosive reflux disease and Barrett's esophagus.

KEYWORDS: gastroesophageal reflux disease, reflux esophagitis, erosive gastroesophageal reflux disease, Barrett's esophagus, epithelium-protective therapy, esophagoprotector.

For citation: Livzan M.A., Gaus O.V., Mozgovoy S.I., Bordin D.S., Gavrilenko D.A. Gastroesophageal reflux disease: how to optimize patient management? Russian Medical Inquiry. 2024;8(5):274–280 (in Russ.). DOI: 10.32364/2587-6821-2024-8-5-.

Для цитирования: Ливзан М.А., Гаус О.В., Мозговой С.И., Бордин Д.С., Гавриленко Д.А. Гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь: как оптимизировать ведение больных? РМЖ. Медицинское обозрение. 2024;8(5):274-280. DOI: 10.32364/2587-6821-2024-8-5-5.

Введение

В последние десятилетия в структуре кислотозависимых заболеваний наметился четкий тренд к увеличению числа лиц с гастроэзофагеальной рефлюксной болезнью (ГЭРБ) [1]. Во многом данный факт эксперты связывают с полиэтиологичностью заболевания и высокой частотой встречаемости в популяции факторов риска. Наиболее изученными на сегодняшний день факторами, ассоциированными с развитием ГЭРБ, являются факторы генетики и эпигенетики [2]. Среди последних следует отметить избыточную массу тела, ожирение, курение, прием ряда лекарственных препаратов, приводящих к расслаблению нижнего пищеводного сфинктера (НПС), грыжу пищеводного отверстия диафрагмы (ГПОД), беременность [3–5]. Кроме того, в последние годы получены данные о том, что новым фактором риска ГЭРБ могут стать различные бариатрические вмешательства, которые приобретают особую популярность на фоне значимого увеличения числа лиц с ожирением. В частности, данные метаанализа 9 исследований, опубликованных в период с июля 2017 г. по июнь 2022 г., продемонстрировали, что лапароскопическая рукавная гастрэктомия повышает вероятность ГЭРБ в 3,61 раза, а к концу 5-летнего периода наблюдения за пациентами после перенесенного вмешательства заболевание диагностируется у 64,3% из них [6].

Необходимо подчеркнуть, что реализация указанных факторов направлена, прежде всего, на формирование моторно-эвакуаторной дисфункции органов гастроэзофагеальной зоны, включая несостоятельность НПС, высокий градиент давления между желудком и пищеводом, ослабление двигательной активности дистального отдела пищевода и связанное с ним замедление клиренса, нарушение процессов аккомодации и антродуоденальной координации [1]. Вместе с тем с позиций определения дальнейшего прогноза течения заболевания крайне важным является учет факторов агрессии и защиты слизистой оболочки пищевода с оценкой риска развития эрозивной формы заболевания, пищевода Барретта и ассоциированной с ним аденокарциномы пищевода. Предполагается, что именно снижение протективных свойств (резистентности) слизистой оболочки пищевода, т. е. возможности противостоять воздействию повреждающих компонентов рефлюксата, и лежит в основе прогрессирования ГЭРБ [7].

Установлено, что соляная кислота и пепсин при персистирующем гастроэзофагеальном рефлюксе (ГЭР), а в ряде случаев также желчные кислоты, лизолецитин и трипсин у пациентов с дуоденогастроэзофагеальным рефлюксом (ДГЭР), приводят к повреждению белков плотных контактов и, как следствие, целостности эпителиального барьера слизистой оболочки пищевода, в результате чего агрессивные молекулы проникают в более глубокие слои эпителиальной выстилки с развитием вторичных воспалительных реакций и опосредованных иммунными клетками процессов перекисного окисления липидов. В свою очередь, хроническое воспаление сопровождается нарушением клеточного обновления и увеличением пролиферативной активности с гиперплазией клеток базального слоя слизистой оболочки пищевода, что в условиях сохраняющегося ГЭР или ДГЭР ассоциировано с повреждением вновь формирующихся эпителиоцитов, нарушением их созревания и дифференцировки, накоплением мутаций в клеточной популяции, в том числе регулирующих синтез онкогенных белков [7, 8]. Совокупность воспалительных процессов и повышенный пролиферативный потенциал выступают основой для формирования цилиндроклеточной метаплазии кишечного типа (пищевод Барретта) с последующим прогрессированием структурных изменений эпителия до аденокарциномы пищевода [8, 9]. Таким образом, можно говорить о реализации модели «хроническое воспаление — метаплазия — рак», подобной каскаду P. Correa в условиях хронического воспаления при гастрите.

В соответствии с Монреальским консенсусом (2006 г.) среди классических клинических проявлений ГЭРБ выделяют те, которые характеризуются наличием только симптомов (рефлюксный синдром, синдром боли в грудной клетке), а также те, при которых наряду с жалобами выявляются признаки повреждения пищевода или осложнения заболевания (эрозивно-язвенный эзофагит, стриктура, пищевод Барретта, аденокарцинома пищевода) [10]. Хорошо известно, что изжога и отрыжка кислым являются самыми частыми и типичными симптомами ГЭРБ, однако они не позволяют верифицировать форму заболевания, поскольку их частота и выраженность не определяются наличием эрозий слизистой оболочки или осложнений [11, 12], в связи с чем российские эксперты настаивают на том, что всем пациентам с подозрением на ГЭРБ должно быть назначено эндоскопическое исследование [13].

Результаты эпидемиологических исследований свидетельствуют о том, что на долю эрозивной ГЭРБ приходится 48–65% всех случаев заболевания [14, 15]. При этом эксперты указывают на возможную недооценку распространенности данной формы ГЭРБ, вероятно, ее встречаемость может быть намного выше, поскольку зачастую еще до проведения эндоскопического исследования пациенты с целью купирования имеющихся симптомов самостоятельно начинают принимать лекарственные препараты, способствующие заживлению эрозивно-язвенных дефектов и затрудняющие их диагностику, прежде всего ингибиторы протонной помпы (ИПП) [16].

Факторы риска эрозивной формы ГЭРБ

Согласно данным, полученным в нашем центре ранее, к факторам риска формирования эрозивной формы ГЭРБ относятся мужской пол, дебют заболевания в возрасте младше 30 лет, избыточная масса тела и ожирение, курение, наличие сопутствующих заболеваний, таких как ГПОД, неалкогольная жировая болезнь печени (НАЖБП) или сахарный диабет [17]. В подтверждение этому — результаты метаанализа 114 обсервационных исследований с общим числом участников 759 100, согласно которому из 29 изученных факторов значимыми в отношении повышенного риска эрозивного эзофагита стали возраст ≥60 лет (отношение шансов (ОШ) 2,03, 95% доверительный интервал (ДИ) 1,81–2,28), принадлежность к европеоидной расе (ОШ 1,67, 95% ДИ 1,40–1,99), длительность анамнеза ГЭРБ ≥5 лет (ОШ 1,27, 95% ДИ 1,14–1,42), ожирение (ОШ 1,78, 95% ДИ 1,61–1,98), абдоминальное ожирение (ОШ 1,29, 95% ДИ 1,18–1,42), сахарный диабет (ОШ 1,24, 95% ДИ 1,17–1,32), артериальная гипертензия (ОШ 1,16, 95% ДИ 1,09–1,23), дислипидемия (ОШ 1,15, 95% ДИ 1,06–1,24), гипертриглицеридемия (ОШ 1,42, 95% ДИ 1,29–1,57), ГПОД (ОШ 4,07, 95% ДИ 3,21–5,17) и НАЖБП (ОШ 1,26, 95% ДИ 1,18–1,34) [18].

На наш взгляд, повышение риска развития эрозивно-язвенного эзофагита у коморбидных пациентов с ГЭРБ, имеющих различные метаболические расстройства в анамнезе, обусловлено частой встречаемостью среди них ДГЭР на фоне сопутствующей патологии гепатобилиарной системы [19]. Высокую распространенность смешанного по составу рефлюксата среди больных с эрозивным рефлюкс-эзофагитом и пищеводом Барретта отмечают и другие исследователи [20].

В последние годы в качестве еще одного фактора прогрессирующего течения ГЭРБ и формирования эрозивного рефлюкс-эзофагита в гендерном аспекте рассматривается изменение гормонального профиля. Предполагается, что меньшая распространенность осложненных форм ГЭРБ среди женщин репродуктивного возраста связана с эпителийпротективным эффектом эстрогенов, который утрачивается после менопаузы, и это подтверждается той же частотой эрозивного рефлюкс-эзофагита среди пациентов в возрасте старше 50 лет независимо от пола [21]. В эксперименте показано, что введение женского полового гормона 17β-эстрадиола способствует усилению барьерной функции пищевода посредством усиления экспрессии белка окклюдина и уменьшения межэпителиальных промежутков в слизистой оболочке [22].

Факторы риска и скрининг пищевода Барретта

По данным отдельных эпидемиологических исследований, с развитием пищевода Барретта ассоциированы возраст старше 50 лет (ОШ 1,53, 95% ДИ 1,05–2,25), еженедельные симптомы ГЭРБ (ОШ 2,33, 95% ДИ 1,34–4,05), абдоминальное ожирение (ОШ 1,98, 95% ДИ 1,52–2,57), курение (ОШ 1,99, 95% ДИ 1,21–3,29), наличие пищевода Барретта или аденокарциномы пищевода у родственников первой и второй линии родства (ОШ 12,23, 95% ДИ 3,34–44,76) [23, 24]. Основываясь на этих результатах, многие международные профильные сообщества рекомендуют проводить скрининг пищевода Барретта у больных ГЭРБ, имеющих указанные факторы риска или их сочетание (см. таблицу).

Таблица. Рекомендации по скринингу пищевода Барретта среди пациентов с ГЭРБ [13, 23, 24] Table. Recommendations for screening Barrett’s esophagus in patients with GERD [13, 23, 24]

Подходы к курации пациентов с прогрессирующим течением ГЭРБ

Прогрессирующий характер течения ГЭРБ подчеркивает важность максимальной реализации возможностей как немедикаментозной, так и медикаментозной терапии на всех этапах курации больного. Крайне сложно переоценить роль немедикаментозных методов при ГЭРБ, где отдельное внимание уделяется выявлению и коррекции модифицируемых факторов риска заболевания, включая отказ от курения, нормализацию массы тела у пациентов с избыточной массой тела и ожирением, при возможности — замену или отмену лекарственных препаратов, способствующих рефлюксу, и др. [25]. Пациенту рекомендованы сон с приподнятым головным концом кровати или использование антирефлюксной (клиновидной) подушки, ограничение подъема тяжестей, работы в наклон, исключение ношения тугих поясов и корсетов, горизонтального положения в течение 1,5 ч после приема пищи, перерыв не менее 3 ч между ужином и сном.

Диетотерапия также представляет собой неотъемлемый компонент курации больного, что нашло свое отражение во всех клинических рекомендациях экспертных сообществ по лечению ГЭРБ [11, 13, 26]. Согласно современным представлениям рацион питания должен подбираться индивидуально, на основе анализа дневника питания, с учетом оценки реакции «употребление продукта — появление симптома». Одновременно с этим всем больным рекомендуется ограничение потребления продуктов, которые могут приводить к расслаблению НПС (кофе, алкоголь, шоколад, мята, цитрусовые, острая пища), тормозить опорожнение желудка (жирная пища) или повышать внутрибрюшное давление (газированные напитки, продукты, повышающие газообразование в кишечнике, и др.) [27].

В соответствии с клиническими рекомендациями РГА ключевыми целями терапии ГЭРБ, помимо купирования симптомов заболевания, являются повышение качества жизни пациентов, заживление эрозивно-язвенных поражений слизистой оболочки пищевода и предупреждение развития осложнений [13]. Вместе с тем существенное значение, помимо достижения клинической и эндоскопической ремиссии, имеет достижение гистологической ремиссии, в частности редукции воспалительных изменений и нормализации пролиферативного потенциала слизистой оболочки пищевода, поскольку именно эти стигмы определяют скорость прогрессирования рефлюкс-эзофагита и риск формирования осложнений [7].

К лекарственным препаратам, используемым для терапии пациентов с ГЭРБ и зарегистрированным на российском фармацевтическом рынке, относят влияющие на кислотопродукцию (ИПП, Н2-гистаминоблокаторы) или снижающие агрессивность рефлюксата (альгинаты, антациды); нормализующие моторику верхних отделов пищеварительного тракта (прокинетики); способствующие повышению протективных свойств слизистой оболочки пищевода (эзофагопротектор).

Следует подчеркнуть, что, несмотря на то, что в основе развития ГЭРБ первично лежат нарушения моторики, ведущей группой лекарственных препаратов, которая позволяет достичь всех целей терапии заболевания и должна быть назначена всем пациентам, являются ИПП. Препараты данной группы подавляют секрецию соляной кислоты в желудке, в результате чего не только уменьшается объем рефлюксата, но и снижается повреждающий потенциал пепсина и желчных кислот в его составе [28].

При неполном ответе на терапию ИПП необходимо оценить приверженность больного лечению, убедиться в диагнозе ГЭРБ и рассмотреть возможность расширения терапии [29].

Потребность в расширении терапевтических возможностей связана с тем, что примерно у 40% пациентов с ГЭРБ регистрируется смешанный состав рефлюксата [30]. Этим определяется обоснованность курсового назначения прокинетиков и эпителийпротективной терапии [13]. Прокинетики влияют на первичный механизм формирования ГЭРБ, т. е. регулируют моторно-эвакуаторную функцию органов гастроэзофагеальной зоны, включая тонус НПС, пищеводный клиренс, аккомодацию желудка и антродуоденальную координацию [31]. Однако несмотря на это, прокинетические агенты не являются терапией первой линии, их применение лимитировано побочными эффектами препаратов, поэтому они применяются курсами продолжительностью 4–8 нед. в составе комплексной терапии вместе с ИПП.

Кроме того, пациенты, полностью не ответившие на терапию ИПП, нуждаются в назначении эзофагопротектора для повышения резистентности слизистой оболочки пищевода к воздействию агрессивных молекул рефлюксата [13]. Медицинское изделие Альфазокс представляет собой биоадгезивную формулу на основе глюкозаминов гиалуроновой кислоты и хондроитина сульфата, которые с помощью биоадгезивного носителя полоксамера 407 равномерно распределяются на поверхности эпителиальных клеток, способствуя их защите и восстановлению. Он может применяться как в виде монотерапии, так и в составе комбинированной терапии совместно с ИПП. Согласно инструкции по применению Альфазокс может быть рекомендован пациенту с ГЭРБ по 1 пакетику-саше после основных приемов пищи и перед сном, возможно назначение между приемами пищи каждые 8 ч в течение светового дня и перед сном или в соответствии с индивидуальными рекомендациями врача^{^[1]}.

В нашем исследовательском центре имеется собственный опыт применения Альфазокса у пациентов с эрозивной формой ГЭРБ, у которых при комбинированной терапии в составе ИПП и эзофагопротектора уже к 28-му дню удалось достичь достоверно более эффективного купирования симптомов и более быстрой эпителизации слизистой оболочки пищевода по сравнению с таковыми на фоне монотерапии ИПП. При этом наиболее интересные, на наш взгляд, данные были получены при анализе биопсийного материала. Так, в группе пациентов, получавших комбинированную терапию с Альфазоксом, на 28-й день отмечена статистически значимо более высокая экспрессия белков плотных контактов класса клаудинов типа 1 и 4 (рис. 1), что способствовало уменьшению морфологических признаков рефлюкс-эзофагита (рис. 2) и восстановлению пролиферативного потенциала слизистой оболочки, который оценивали с помощью маркера Ki-67 (рис. 3) [32].

Рис. 1. Экспрессия клаудина 1 в слизистой оболочке пищевода на 28-й день терапии. А — пациент, получающий ИПП + эзофагопротектор: выраженное иммунное окрашивание мембран клеток (коричневая метка); В — пациент, получающий только ИПП: неравномерное, слабое

Рис. 2. Слизистая оболочка пищевода в области эрозивного дефекта на 28-й день терапии. Окраска гематоксилином и эозином. ×200. А — пациент, получающий ИПП + эзофагопротектор: слабовыраженная гиперплазия клеток базального слоя, слабовыраженное расширение м

Рис. 3. Экспрессия маркера Ki-67 в слизистой оболочке пищевода на 28-й день терапии. А — пациент, получающий терапию в составе ИПП + эзофагопротектор: снижение индекса пролиферативной активности; В — пациент, получающий терапию только ИПП: сохранение высо

В 2022 г. опубликованы данные метаанализа, посвященного оценке эффективности комбинированной терапии эзофагопротектором Альфазокс и ИПП у пациентов с эрозивной формой ГЭРБ [34]. Из 39 исследований, отобранных в пяти базах данных (PubMed, EMBASE, Cochrane, РИНЦ, Google), в соответствии с критериями включения/исключения в итоговый анализ вошли три с общим числом участников 181. Результаты метаанализа продемонстрировали, что эффективность комбинированной терапии эзофагопротектором и ИПП через 4 нед. лечения превосходит таковую при монотерапии ИПП в отношении эпителизации эрозивных дефектов слизистой оболочки пищевода (р=0,003), однако сопоставима в плане купирования изжоги (р=0,287).

Как уже было отмечено выше, основной целью терапии больного ГЭРБ считается достижение не только клинической и эндоскопической, но и гистологической ремиссии, т. е. полное купирование симптомов, отсутствие эрозивных дефектов слизистой оболочки пищевода и редукция морфологических стигм рефлюкс-эзофагита [7]. При этом ключевым фактором профилактики прогрессирования заболевания, развития осложнений и обострений должно быть именно достижение гистологической ремиссии. С этих позиций оправданным представляется курсовое назначение эзофагопротектора с целью защиты слизистой оболочки пищевода и после заживления эрозий, если невозможно устранить факторы риска прогрессирующего течения заболевания.

Заключение

Важным с точки зрения прогноза и определения дальнейшей тактики курации при ГЭРБ представляется выявление и, при возможности, своевременная коррекция факторов риска по развитию эрозивного рефлюкс-эзофагита, пищевода Барретта и ассоциированной с ним аденокарциномы пищевода. Следует отметить, что повышение защитных свойств эпителиального барьера пищевода наряду с кислотосупрессивной терапией представляет собой неотъемлемый компонент лечебной стратегии при ведении пациентов с ГЭРБ, прежде всего, имеющих высокий риск прогрессирующего течения заболевания и формирования осложнений. Комплексная терапия ИПП и эзофагопротектором обеспечивает защиту слизистой оболочки пищевода, способствует более значимому уменьшению воспаления, позволяет достичь более быстрого и полного заживления эрозий, а также повышает эффективность профилактики грозных осложнений и прогрессирующего течения заболевания.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ:

Ливзан Мария Анатольевна — член-корреспондент РАН, д.м.н., профессор, заведующая кафедрой факультетской терапии и гастроэнтерологии, ректор ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России; 644099, Россия, г. Омск, ул. Ленина, д. 12; ORCID iD 0000-0002-6581-7017.

Гаус Ольга Владимировна — к.м.н., доцент кафедры факультетской терапии и гастроэнтерологии ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России; 644099, Россия, г. Омск, ул. Ленина, д. 12; ORCID iD 0000-0001-9370-4768.

Мозговой Сергей Игоревич — д.м.н., доцент, профессор кафедры патологической анатомии ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России; 644099, Россия, г. Омск, ул. Ленина, д. 12; ORCID iD 0000-0002-6733-5572.

Бордин Дмитрий Станиславович — д.м.н., заведующий отделом патологии поджелудочной железы, желчных путей и верхних отделов пищеварительного тракта ГБУЗ МКНЦ им. А.С. Логинова ДЗМ; 111123, Россия, г. Москва, ул. Новогиреевская, д. 1, корп. 1; профессор кафедры пропедевтики внутренних болезней и гастроэнтерологии ФГБОУ ВО «Российский университет медицины» Минздрава России; 127006, Россия, г. Москва, ул. Долгоруковская, д. 4; профессор кафедры общей врачебной практики и семейной медицины ФГБОУ ВО Тверской ГМУ Минздрава России; 170100, Россия, г. Тверь, ул. Советская, д. 4; ORCID iD 0000-0003-2815-3992.

Гавриленко Дарья Александровна — ординатор 1-го года обучения по специальности «терапия» кафедры

факультетской терапии и гастроэнтерологии ФГБОУ ВО ОмГМУ Минздрава России; 644099, Россия, г. Омск, ул. Ленина, д. 12; ORCID iD 0000-0001-5245-7190.

Контактная информация: Гаус Ольга Владимировна, e-mail: gaus_olga@bk.ru.

Прозрачность финансовой деятельности: никто из авторов не имеет финансовой заинтересованности в представленных материалах или методах.

Конфликт интересов отсутствует.

Статья поступила 20.02.2024.

Поступила после рецензирования 19.03.2024.

Принята в печать 11.04.2024.

ABOUT THE AUTHORS:

Maria A. Livzan — Dr. Sc. (Med.), Professor, Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Head of the Department of Faculty Therapy and Gastroenterology, rector, Omsk State Medical University; 12, Lenin str., Omsk, 644099, Russian Federation; ORCID iD 0000-0002-6581-7017.

Olga V. Gaus — C. Sc. (Med.), Assistant Professor of the Department of Faculty Therapy and Gastroenterology, Omsk State Medical University; 12, Lenin str., Omsk, 644099, Russian Federation; ORCID iD 0000-0001-9370-4768.

Sergei I. Mozgovoy — Dr. Sc. (Med.), Associate Professor, Professor of the Department of Pathological Anatomy, Omsk State Medical University; 12, Lenin str., Omsk, 644099, Russian Federation; ORCID iD 0000-0002-6733-5572.

Dmitriy S. Bordin — Dr. Sc. (Med.), Head of the Department of Pancreatic, Biliary, and Upper Gastrointestinal Disorders, A.S. Loginov Moscow Clinical Scientific Center; 1, build., 1, Novogireevskaya str., Moscow, 111123, Russian Federation; professor of the Department of Propaedeutics of Internal Diseases and Gastroenterology, Russian University of Medicine; 4, Dolgorukovskaya str., Moscow, 127006, Russian Federation; professor of the Department of General Medical Practice and Family Medicine, Tver State Medical University; 4, Sovetskaya str., Tver, 170100, Russian Federation; ORCID iD 0000-0003-2815-3992.

Darya A. Gavrilenko — 1st year resident of the Department of Faculty Therapy and Gastroenterology, Omsk State Medical University; 12, Lenin str., Omsk, 644099, Russian Federation; ORCID iD 0000-0001-5245-719.

Contact information: Olga V. Gaus, e-mail: gaus_olga@bk.ru.

Financial Disclosure: no authors have a financial or property interest in any material or method mentioned.

There is no conflict of interest.

Received 20.02.2024.

Revised 19.03.2024.

Accepted 11.04.2024.

1. Nirwan J.S., Hasan S.S., Babar Z.U. et al. Global Prevalence and Risk Factors of Gastro-oesophageal Reflux Disease (GORD): Systematic Review with Meta-analysis. Sci Rep. 2020;10(1):5814. DOI: 10.1038/s41598-020-62795-1.
2. Argyrou A., Legaki E., Koutserimpas C. et al. Risk factors for gastroesophageal reflux disease and analysis of genetic contributors. World J Clin Cases. 2018;6(8):176–182. DOI: 10.12998/wjcc.v6.i8.176.
3. Eusebi L.H., Ratnakumaran R., Yuan Y. et al. Global prevalence of, and risk factors for, gastro-oesophageal reflux symptoms: a meta-analysis. Gut. 2018;67(3):430–440. DOI: 10.1136/gutjnl-2016-313589.
4. Zheng Z., Nordenstedt H., Pedersen N.L. et al. Lifestyle factors and risk for symptomatic gastroesophageal reflux in monozygotic twins. Gastroenterology. 2007;132(1):87–95. DOI: 10.1053/j.gastro.2006.11.019.
5. Zhang M., Hou Z.K., Huang Z.B. et al. Dietary and Lifestyle Factors Related to Gastroesophageal Reflux Disease: A Systematic Review. Ther Clin Risk Manag. 2021;17:305–323. DOI: 10.2147/TCRM.S296680.
6. Znamirowski P., Kołomańska M., Mazurkiewicz R. et al. GERD as a complication of laparoscopic sleeve gastrectomy for the treatment of obesity: a systematic review and meta-analysis. J Pers Med. 2023;13(8):1243. DOI: 10.3390/jpm13081243.
7. Maev I.V., Livzan M.A., Mozgovoi S.I. et al. Esophageal Mucosal Resistance in Reflux Esophagitis: What We Have Learned So Far and What Remains to Be Learned. Diagnostics. 2023;13(16):2664. DOI: 10.3390/diagnostics13162664.
8. Rieder F., Biancani P., Harnett K. et al. Inflammatory mediators in gastroesophageal reflux disease: impact on esophageal motility, fibrosis, and carcinogenesis. Am J Physiol Gastrointest Liver Physiol. 2010;298(5):G571–G581. DOI: 10.1152/ajpgi.00454.2009.
9. Franklin J., Jankowski J. Recent advances in understanding and preventing oesophageal cancer. F1000Res. 2020;9:F1000 Faculty Rev-276. DOI: 10.12688/f1000research.21971.1.
10. Vakil N., van Zanten S.V., Kahrilas P. et al. The Montreal definition and classification of gastroesophageal reflux disease: a global evidence-based consensus. Am J Gastroenterol. 2006;101(8):1900–1943. DOI: 10.1111/j.1572-0241.2006.00630.x.
11. Katz P.O., Dunbar K.B., Schnoll-Sussman F.H. et al. ACG Clinical Guideline for the Diagnosis and Management of Gastroesophageal Reflux Disease. Am J Gastroenterol. 2022;117(1):27–56. DOI: 10.14309/ajg.0000000000001538.
12. Zagari R.M., Fuccio L., Wallander M.A. et al. Gastro-oesophageal reflux symptoms, oesophagitis and Barrett's oesophagus in the general population: the Loiano-Monghidoro study. Gut. 2008;57(10):1354–1359. DOI: 10.1136/gut.2007.145177.
13. Ивашкин В.Т., Маев И.В., Трухманов А.С. и др. Рекомендации Российской гастроэнтерологической ассоциации по диагностике и лечению гастроэзофагеальной рефлюксной болезни. Российский журнал гастроэнтерологии, гепатологии, колопроктологии. 2020;30(4):70–97. DOI: 10.22416/1382-4376-2020-30-4-70-97.Ivashkin V.T., Maev I.V., Trukhmanov A.S. et al. Recommendations of the Russian Gastroenterological Association in Diagnosis and Treatment of Gastroesophageal Reflux Disease. Russian Journal of Gastroenterology, Hepatology, Coloproctology. 2020;30(4):70–97 (in Russ.). DOI: 10.22416/1382-4376-2020-30-4-70-97.
14. Бакулин И.Г., Бордин Д.С., Драпкина О.М. и др. Фенотипы гастроэзофагеальной рефлюксной болезни в реальной клинической практике. Consilium Medicum. 2019;2(8):15–22. DOI: 10.26442/20751753.2019.8.190581.Bakulin I.G., Bordin D.S., Drapkina O.M. et al. Phenotypes of Gastroesophageal Reflux Disease in real clinical practice. Consilium Medicum. 2019;21(8):15–22 (in Russ.). DOI: 10.26442/20751753.2019.8.190581.
15. Savarino E., Zentilin P., Savarino V. NERD: an umbrella term including heterogeneous subpopulations. Nat Rev Gastroenterol Hepatol. 2013;10(6):371–380. DOI: 10.1038/nrgastro.2013.50.
16. Gaddam S., Wani S., Ahmed H. et al. The impact of pre-endoscopy proton pump inhibitor use on the classification of non-erosive reflux disease and erosive oesophagitis. Aliment Pharmacol Ther. 2010;32(10):1266–1274. DOI: 10.1111/j.1365-2036.2010.04468.x.
17. Матошина И.В., Ливзан М.А., Федорин М.М., Лаптева И.В. Клинически значимые стигмы выраженности ГЭРБ и диссоциация со степенью повреждения слизистой пищевода — обязательность эзофагопротекции? Экспериментальная и клиническая гастроэнтерология. 2021;190(6):5–11. DOI: 10.31146/1682-8658-ecg-190-6-5-11.Matoshina I.V., Livzan M.A., Fedorin M.M., Lapteva I.V. Clinically significant stigmas of the severity of GERD and dissociation with the degree of damage to the esophageal mucosa — the obligatory esophagoprotection? Experimental and Clinical Gastroenterology. 2021;1(6):5–11 (in Russ.). DOI: 10.31146/1682-8658-ecg-190-6-5-11.
18. Witarto A.P., Witarto B.S., Pramudito S.L. et al. Risk factors and 26-years worldwide prevalence of endoscopic erosive esophagitis from 1997 to 2022: a meta-analysis. Sci Rep. 2023;13(1):15249. DOI: 10.1038/s41598-023-42636-7.
19. Mocanu M.A., Diculescu M., Dumitrescu M. Gastroesophageal reflux and metabolic syndrome. Rev Med Chir Soc Med Nat Iasi. 2013;117(3):605–609. PMID: 24502023.
20. Fennerty M.B. The continuum of GERD complications. Cleve Clin J Med. 2003;70 Suppl 5:S33–S50. DOI: 10.3949/ccjm.70.suppl_5.s33.
21. Kim Y.S., Kim N., Kim G.H. Sex and Gender Differences in Gastroesophageal Reflux Disease. J Neurogastroenterol Motil. 2016;22(4):575–588. DOI: 10.5056/jnm16138.
22. Honda J., Iijima K., Asanuma K. et al. Estrogen Enhances Esophageal Barrier Function by Potentiating Occludin Expression. Dig Dis Sci. 2016;61(4):1028–1038. DOI: 10.1007/s10620-015-3980-6.
23. Shaheen N.J., Falk G.W., Iyer P.G. et al. Diagnosis and Management of Barrett's Esophagus: An Updated ACG Guideline. Am J Gastroenterol. 2022;117(4):559–587. DOI: 10.14309/ajg.0000000000001680.
24. Mejza M., Małecka-Wojciesko E. Diagnosis and Management of Barrett's Esophagus. J Clin Med. 2023;12(6):2141. DOI: 10.3390/jcm12062141.
25. Ness-Jensen E., Hveem K., El-Serag H., Lagergren J. Lifestyle Intervention in Gastroesophageal Reflux Disease. Clin Gastroenterol Hepatol. 2016;14(2):175–182.e1–3. DOI: 10.1016/j.cgh.2015.04.176.
26. Chen J.W., Vela M.F., Peterson K.A., Carlson D.A. AGA Clinical Practice Update on the Diagnosis and Management of Extraesophageal Gastroesophageal Reflux Disease: Expert Review. Clin Gastroenterol Hepatol. 2023;21(6):1414–1421.e3. DOI: 10.1016/j.cgh.2023.01.040.
27. Sethi S., Richter J.E. Diet and gastroesophageal reflux disease: role in pathogenesis and management. Curr Opin Gastroenterol. 2017;33(2):107–111. DOI: 10.1097/MOG.0000000000000337.
28. Shin J.M., Sachs G. Pharmacology of proton pump inhibitors. Curr Gastroenterol Rep. 2008;10(6):528–534. DOI: 10.1007/s11894-008-0098-4.
29. Weijenborg P.W., Cremonini F., Smout A.J., Bredenoord A.J. PPI therapy is equally effective in well-defined non-erosive reflux disease and in reflux esophagitis: a meta-analysis. Neurogastroenterol Motil. 2012;24(8):747–757, e350. DOI: 10.1111/j.1365-2982.2012.01888.x.
30. Кайбышева В.О., Сторонова О.А., Трухманов А.С., Ивашкин В.Т. Возможности внутрипищеводной рН-импедансометрии в диагностике ГЭРБ. Российский журнал гастроэнтерологии, гепатологии, колопроктологии. 2013;(2):4–12.Kaybysheva V.O., Storonova O.A., Trukhmanov A.S., Ivashkin V.T. Potentials of intraesophageal pH-impedance measurement in GERD diagnostics. Russian Journal of Gastroenterology, Hepatology, Coloproctology. 2013;(2):4–12 (in Russ.).
31. Ливзан М.А., Бордин Д.С., Гаус О.В., Лисовский М.А. Прокинетики: роль в терапии больного ГЭРБ. РМЖ. Медицинское обозрение. 2023;7(5):283–291. DOI: 10.32364/2587-6821-2023-7-5-6.Livzan M.A., Bordin D.S., Gaus O.V., Lisovsky M.A. Prokinetics: the role in the therapy of a patient with GERD. Russian Medical Inquiry. 2023;7(5):283–291 (in Russ.). DOI: 10.32364/2587-6821-2023-7-5-6.
32. Матошина И.В., Мозговой С.И., Ливзан М.А., Федорин М.М. Новые возможности терапии эрозивной формы гастроэзофагеальной рефлюксной болезни: собственные данные. Современные проблемы науки и образования. 2021;5:86. DOI: 10.17513/spno.31128.Matoshina I.V., Mozgovoy S.I., Livzan M.A., Fedorin M.M. New therapy options for erosive gastroesophageal reflux disease: own data. Sovremennyye problemy nauki i obrazovaniya. 2021;(5):86 (in Russ.)]. DOI: 10.17513/spno.31128.
33. Бордин Д.С., Андреев Д.Н., Маев И.В. Эффективность эзофагопротекции в комплексном лечении эрозивной формы гастро-эзофагеальной рефлюксной болезни: систематический обзор и метаанализ контролируемых исследований. Терапевтический архив. 2022;94(12):1407–1412. DOI: 10.26442/00403660.2022.12.202011.Bordin D.S., Andreev D.N., Maev I.V. Efficacy of esophagus protection in complex treatment of erosive gastroesophageal reflux disease: a systematic review and meta-analysis of controlled trials. Terapevticheskii Arkhiv. 2022;94(12):1407–1412 (in Russ.). DOI: 10.26442/00403660.2022.12.202011.