Буспирон в терапии аддиктивных расстройств: прошлое, настоящее, будущее

лет

предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе

Присоединяйтесь!

Личный кабинет

лет

Присоединяйтесь!

лет

Присоединяйтесь!

Буспирон в терапии аддиктивных расстройств: прошлое, настоящее, будущее

string(5) "76546"

Неврология

1285

30 октября 2023

Петрова Н.Н. 1

СПбГУ, Санкт-Петербург, Россия

Буспирон — представитель инновационного класса анксиолитиков небензодиазепинового ряда, применяется для монотерапии или в рамках комбинированной с антидепрессантами терапии генерализованного тревожного расстройства, а также для аугментации антидепрессивной терапии. Обзор посвящен применению буспирона в лечении зависимостей: алкогольной, никотиновой, опиоидной. Приводятся результаты экспериментальных исследований влияния буспирона на употребление алкоголя. Описаны механизмы действия буспирона, лежащие в основе его эффектов, в качестве дополнительного средства терапии зависимостей. Подчеркивается, что азапирон буспирон обладает незначительным аддиктивным потенциалом, имеет благоприятный профиль безопасности и переносимости, не вызывает симптомов отмены. Раскрывается проблема коморбидности тревоги и алкогольной зависимости и обосновывается целесообразность комплексной терапии таких пациентов. Буспирон, частичный агонист рецепторов 5-HT_1A и антагонист дофаминовых рецепторов D₂, D₃ и D₄, способствует снижению потребления алкоголя, облегчает синдром отмены героина. Отмечен низкий потенциал буспирона вызывать зависимость, что может быть связано с отсутствием воздействия на опиатные рецепторы. Обосновывается, что воздействие на дофаминергические рецепторы 3-го подтипа может стать новой стратегией лечения аддикций.

Ключевые слова: буспирон, тревога, злоупотребление алкоголем, алкогольная зависимость, аддикции.

N.N. Petrova

St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russian Federation

Buspirone is a representative of an innovative class of anxiolytics (non-benzodiazepine series), used for monotherapy or as part of combined therapy with antidepressants for generalized anxiety disorder, as well as for augmentation of antidepressant therapy. The article is devoted to the buspirone use in the treatment of addictions connected with alcohol, nicotine, opioid. Experimental study results of the buspirone effect on alcohol consumption are presented. The article also describes buspirone mechanisms of action underlying its effects as the additional means for addiction therapy. It is emphasized that azapirone buspirone has little addictive potential, has a favorable safety and tolerability profile, and does not cause withdrawal symptoms. Comorbidity problem of anxiety and alcohol dependence is revealed and complex therapy expediency of such patients is substantiated. Buspirone, a partial agonist of 5-HT_1A receptors and an antagonist of dopamine receptors D₂, D₃ and D₄, helps to reduce alcohol consumption, facilitates opioid withdrawal syndrome. It is noted that buspirone has low potential to cause dependence, which may be due to the lack of effect on opiate receptors. It is proved that the effect on dopaminergic receptors of the 3rd subtype can become a new treatment tactics for addiction therapy.

Keywords: buspirone, anxiety, alcohol abuse, alcohol dependence, addictions.

For citation: Petrova N.N. Buspirone in the treatment of addictive disorders: past, present, future. Russian Medical Inquiry. 2023;7(10):644–649 (in Russ.). DOI: 10.32364/2587-6821-2023-7-10-5.

Для цитирования: Петрова Н.Н. Буспирон в терапии аддиктивных расстройств: прошлое, настоящее, будущее. РМЖ. Медицинское обозрение. 2023;7(10):644-649. DOI: 10.32364/2587-6821-2023-7-10-5.

Введение

По данным Национального института по борьбе со злоупотреблением наркотиками, примерно половина людей с психическими расстройствами в какой-то момент жизни употребляют наркотики или алкоголь¹, при этом депрессия и тревога являются наиболее распространенными психическими расстройствами у пациентов с двойным диагнозом. Расстройства, связанные с употреблением алкоголя, включают алкогольную зависимость и злоупотребление алкоголем. Злоупотребление алкоголем продолжает представлять серьезную угрозу для общества, а алкогольная зависимость является одним из самых распространенных психических расстройств в мире [1]. Злоупотребление алкоголем может быть диагностировано только при отсутствии алкогольной зависимости и определяется в DSM-IV-TR как клинически значимое появление в течение 12 мес. по крайней мере одного из следующих признаков: повторяющийся характер употребления алкоголя, который мешает выполнять обязанности на работе, в школе или дома; ставит человека в физически опасные ситуации; приводит к юридическим проблемам; вызывает или усугубляет постоянные или повторяющиеся социальные или межличностные конфликты. Диагноз алкогольной зависимости примерно в 2–4 раза более вероятен у лиц, у которых диагностированы тревожные расстройства [2, 3], в то время как злоупотребление алкоголем может встречаться реже по сравнению с лицами без тревожных расстройств [4]. Общенациональное репрезентативное исследование, проведенное в США, установило, что показатели распространенности сопутствующих алкогольной зависимости и тревожных расстройств в течение жизни достигают 35,8% среди мужчин и 60,7% среди женщин [2]. Напротив, Европейское исследование эпидемиологии психических расстройств показало, что уровень распространенности этих сопутствующих заболеваний за 12-месячный период в шести европейских странах составил всего 0,1% [5]. Тем не менее одновременное возникновение этих расстройств связано с более тяжелыми симптомами, большей частотой рецидивов и соответствующим ростом числа обращений к специалистам в области охраны психического здоровья [6]. Имеются также эпидемиологические данные о худшем прогнозе и повышенной частоте рецидивов у пациентов с тревожными расстройствами, участвующих в программах лечения алкоголизма [7, 8]. Согласно мнению экспертов стратегии лечения, нацеленные как на тревожные расстройства, так и на алкогольную зависимость, могут быть эффективными у пациентов с этой коморбидной психопатологией [9, 10], речь идет о препаратах, воздействующих на нейромедиаторные системы, участвующие в генезе и тревожных расстройств, и расстройств, связанных с употреблением алкоголя [11].

В целом в настоящее время приходится констатировать недостаточность данных для обоснованных рекомендаций по лечению аффективных или тревожных расстройств, сочетанных с расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ. Клинические исследования лекарств для лечения тревожных расстройств часто исключают людей с сопутствующей алкогольной зависимостью, что ограничивает возможность обобщения их результатов [12]. Небольшой объем выборок в исследованиях препаратов, применяемых пациентами с двойным диагнозом, не позволяет выявить существенные различия в эффективности лечения [13].

Буспирон в терапии расстройств, связанных с употреблением алкоголя

Показана роль серотонина, или 5-гидрокситриптамина (5-НТ), в употреблении алкоголя и в развитии таких психических расстройств, как депрессия и тревога [14]. Буспирон, частичный агонист рецепторов 5-HT_1A и антагонист дофаминовых рецепторов (DR) D₂, D₃ и D₄, исторически использовался для снижения употребления алкоголя у людей и животных [15–17]. Исследования на крысах показали, что буспирон и антагонист рецепторов 5-HT_2C SB242084 улучшают социальное взаимодействие во время отмены жидкой этаноловой диеты [18]. Считается, что препараты 5-НТ могут быть эффективными при алкогольной зависимости за счет противотревожных, а не антиалкогольных механизмов действия [19]. В эксперименте показано, что буспирон и другие частичные агонисты рецепторов 5-HT_1A, такие как тандоспирон, облегчают тревожноподобное поведение при отмене алкоголя [20, 21]. Буспирон оказывает заметное анксиолитическое действие, которое сопровождается уменьшением тревожноподобного поведения, в диапазоне доз от 2,5 до 5,0 мг/кг [22].

Исследование эффектов буспирона у пациентов с коморбидными алкогольной зависимостью и тревогой показывает, что препарат способен значимо снижать тревогу [23]. J.C. Ipser et al. [13] провели обзор рандомизированных контролируемых исследований (РКИ) в специализированных реестрах Кокрейновской группы по депрессии, тревоге и неврозам (CCDANCTR) и Кокрейновской группы по наркотикам и алкоголю (CDAG). Были включены 5 плацебо-контролируемых РКИ по фармакотерапии (290 пациентов, из них 70% мужчин). У пациентов, включенных в исследования, были диагностированы расстройства, связанные с употреблением алкоголя, а также посттравматическое стрессовое расстройство (2 исследования), социальное тревожное расстройство (2 исследования) или генерализованное тревожное расстройство (ГТР, 1 исследование). В четырех исследованиях оценивали эффективность селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС): сертралина и пароксетина; в одном РКИ изучалась эффективность буспирона. Продолжительность лечения варьировала от 8 до 24 нед. Буспирон превосходил плацебо в снижении тяжести симптомов тревоги в течение 12 нед. Максимальное снижение тяжести симптомов тревожного расстройства было достигнуто через 6 нед. при применении пароксетина и 12 нед. при применении буспирона, с сохранением эффективности препарата до 16 нед. при применении пароксетина и 24 нед. при применении буспирона.

Результаты, полученные J.C. Ipser et al. [13], согласуются с более ранним обзором T.S. Malec et al. [19], посвященным влиянию буспирона на алкогольную зависимость у больных алкоголизмом с сопутствующими тревожными расстройствами. В группе, принимавшей буспирон, по сравнению с получавшими плацебо, наблюдалось значительное улучшение, в частности в отношении тревоги, депрессии, раздражительности, межличностных взаимодействий. Обзор выявил положительное влияние буспирона на приверженность лечению (уменьшал количество пациентов, которые выпадали из исследования вследствие «запоя»). В целом исследование показало, что буспирон повышает эффективность лечения больных с алкогольной зависимостью, но не за счет снижения потребления алкоголя, а за счет положительного влияния на сопутствующие психопатологические симптомы в виде тревожных и аффективных проявлений. Авторы сделали вывод, что благоприятный профиль безопасности и отсутствие взаимодействия с алкоголем делают буспирон полезным дополнительным фармакологическим средством при лечении алкоголизма [19].

Проведенное с участием 61 больного алкоголизмом с сопутствующими тревожными расстройствами РКИ показало, что терапия буспироном характеризовалась лучшим удержанием пациентов в 12-недельном лечении, снижением тревоги, более медленным возвращением к тяжелому потреблению алкоголя и меньшим количеством дней употребления алкоголя в течение периода наблюдения (6 мес.). Полученные результаты позволили сделать вывод о хорошем эффекте буспирона в лечении пациентов с алкогольной зависимостью и коморбидной тревогой [24].

В то же время есть мнение, что буспирон значимо уменьшает потребление алкоголя и в ближайшем будущем может стать полезным дополнением в лечении алкогольной зависимости [25]. Имеются указания на положительный эффект буспирона в отношении воздержания от алкоголя. Буспирон сравнивали с плацебо в ходе двойного слепого 8-недельного исследования с участием 50 амбулаторных пациентов с легким или умеренным злоупотреблением алкоголем. Пациентов оценивали исходно и в конце исследования с использованием психометрических шкал и показателей алкогольного поведения: интервью о поведении в отношении употребления алкоголя (DBI), шкалы тяги к алкоголю, рейтинговой шкалы тревоги Гамильтона (HAM-A), рейтинговой шкалы депрессии Гамильтона (HAM-D) и Анкеты врача. Начальная доза буспирона составила 5 мг 3 р/сут (15 мг/день) и с гибким режимом дозирования поднималась до максимальной дозы 30 мг/день. Средняя суточная доза буспирона составила 20,5 мг. Эффективность удалось оценить у 45 пациентов (24 принимали буспирон, 21 — плацебо). Частота прекращения лечения была ниже (p=0,002) при применении буспирона: 12 пациентов, получавших плацебо, и 2 пациента, принимавших буспирон, прекратили прием из-за отсутствия эффекта (p=0,001). Не было ни одного случая прекращения приема препарата из-за побочных реакций. Буспирон снижал тягу к алкоголю на 40% (p=0,001) в сочетании со снижением показателей HAM-A и HAM-D (p=0,006) и улучшал экспертную оценку общей психопатологии. Лечение буспироном также ассоциировалось со снижением показателей DBI на 57%. Статистическое сравнение с данными DBI в группе плацебо было невозможно из-за высокой частоты прекращения лечения в группе плацебо. Результаты этого исследования следует интерпретировать с осторожностью из-за небольшого размера выборки и высокой частоты прекращения приема плацебо. В то же время полученные данные свидетельствуют о том, что буспирон эффективен как вспомогательное лекарственное средство при лечении алкоголизма и его применение сопровождается уменьшением тяги к алкоголю [15].

Возможности буспирона были подтверждены в рамках экспериментального исследования [26] по изучению серотониновой регуляции прерывистого и непрерывного употребления алкоголя у самцов и самок мышей C57BL/6J при системном введении буспирона и SB242084. Целью исследования была оценка терапевтического потенциала новых серотонинергических соединений при лечении расстройств, связанных с употреблением алкоголя, путем изучения влияния SB242084 и буспирона на прерывистое и постоянное потребление алкоголя у самцов и самок мышей. Взрослым самцам и самкам мышей C57BL/6J давали две бутылки на выбор с 20% этанолом в режимах прерывистой или постоянной доступности. Вода была доступна для всех животных в любое время. Тест на содержание наркотиков состоял из внутрибрюшинных инъекций 0,3, 1 и 3 мг/кг SB242084 или 1, 3 и 10 мг/кг буспирона с последующей оценкой потребления алкоголя и воды. Для контроля влияния препарата на тревожноподобное и двигательное поведение наибольшую дозу каждого соединения вводили перед свободной активностью в открытом поле. SB242084 дозозависимо снижал употребление алкоголя при периодическом употреблении алкоголя у самцов мышей, но существенно не влиял на употребление алкоголя у мышей, имевших непрерывный доступ. В целом полученные результаты, хотя и требуют подтверждения в последующих исследованиях, свидетельствуют о терапевтическом потенциале соединений, блокирующих рецептор 5-HT_2C, при расстройствах, связанных с употреблением алкоголя. Буспирон, частичный агонист рецепторов 5-HT_1А, снижал периодическое потребление алкоголя и двигательную активность у самцов и самок в открытом поле. Полагают, что снижение потребления алкоголя после лечения буспироном может быть связано с его неспеци-фическими свойствами.

Буспирон в терапии зависимости от других психоактивных веществ

Сфера применения буспирона в области аддиктологии не ограничивается только расстройствами, связанными с употреблением алкоголя. В настоящее время рассматривается возможность использования в лечении наркотической зависимости модулирования дофаминергической передачи. Полагают, что воздействие на DRD₃[27] и DRD₄ [28] может стать новой стратегией лечения аддикции. В пользу роли DRD₃ в лечении зависимости свидетельствует ряд фактов. Во-первых, анатомия системы DRD₃ предполагает, что она может быть связана с зависимостью: DRD₃ связан с вентральной мезолимбической дофаминовой системой переднего мозга [29]. Таким образом, DRD₃ особенно хорошо подходит для влияния на вознаграждение, эмоции и мотивацию и, в более широком смысле, на механизмы поиска наркотиков и механизмы рецидивов. Во-вторых, по сравнению с DRD₂, DRD₃реализуют уникальный, возможно противоположный функциональному, ответ на повторное воздействие дофамина, наблюдающееся при злоупотреблении наркотиками. Исследования с использованием животных моделей зависимости ранее показали низкую экспрессию D₂-подобных рецепторов в стриатуме, а исследования с применением позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) у людей, зависимых от кокаина, метамфетамина, алкоголя и никотина, подтвердили эти результаты [30]. Напротив, доклинические данные демонстрируют активацию экспрессии DRD₃ после воздействия препаратов, повышающих дофаминовую активность, включая кокаин, никотин и алкоголь [27]. В-третьих, в нескольких посмертных исследованиях сообщалось о более высоких уровнях DRD₃ в головном мозге лиц, погибших от передозировки кокаина, по сравнению с теми, кто не употреблял кокаин [31, 32]. В-четвертых, недавно полученные данные ПЭТ показывают, что уровни DRD₃ выше у лиц, злоупотребляющих психостимуляторами, в областях, богатых DRD₃, включая вентральное бледное тело, черную субстанцию и бледный шар [33]. Наконец, в моделях на животных показано, что селективные антагонисты снижают склонность к злоупотреблению различными наркотиками, включая психостимуляторы, никотин, алкоголь и героин, и рецидивы их употребления. Была выдвинута гипотеза, что DRD₃модулирует мотивацию к поиску наркотиков и в значительной степени способствует рецидиву болезни [34, 35].

В этом контексте представляет интерес мнение J. Bergman et al. [36] о том, что буспирон, как и некоторые его метаболиты, помимо известных фармакологических эффектов на серотониновые рецепторы, проявляет выраженный антагонизм в отношении DRD₃ и DRD₄ и, таким образом, может способствовать прекращению употребления наркотиков. Важно учесть, что буспирон является уже одобренным препаратом с известным профилем побочных эффектов, что может ускорить его потенциальное клиническое применение для лечения зависимостей. Следует подчеркнуть, что буспирон был разработан как антипсихотический препарат, воздействующий на DRD₂ [37]. Считается, что его анксиолитические эффекты опосредованы свойствами частичного агониста рецептора 5-HT_1A. Однако поскольку данные ПЭТ у людей свидетельствовали о низкой (<26%) занятости 5-HT_1Aбуспироном в клинических дозах [38], а DRD₃ связан с тревогой [39], некоторые терапевтические эффекты буспирона могут быть опосредованы DRD₃[40, 41]. Анализ данных ПЭТ у приматов показал, что буспирон занимает 70–90% рецепторов 5-HT_1A при введении однократной дозы 5 мг/кг [42]. Эти данные позволяют предположить, что буспирон, введенный в дозе, одобренной для клинического применения (около 1 мг/кг), займет от 50 до 85% DRD₃. Тщательные фармакологические исследования и использование трансгенных животных позволят в будущем определить рецепторы, ответственные за эффекты буспирона. Особый интерес представляет потенциальная роль DRD₄. Известно, что селективный DRD₄-антагонист (L-745, 870) значительно ослабляет восстановление поиска никотина, вызванное как никотин-ассоциированными сигналами, так и праймированием никотина, при этом не влияя на прием никотина [28]. Это говорит о том, что блокирование DRD₄ может ослаблять поведение, связанное с поиском наркотиков, — явление, которое может отражаться в эффектах буспирона. В перспективе необходимо определить, насколько избирательны эти эффекты и сохраняются ли они после длительного введения препарата [43]. В эксперименте показано, что внутримышечное введение буспирона блокирует DRD₂и DRD₃. При пероральном применении препарат селективно блокирует более 80% DRD₃, что предполагает применение для терапии аддикции более высоких доз, чем для лечения тревоги (в 2–3 раза выше, до 60 мг) [44]. Как показывают предшествующие исследования, эти дозы безопасны и хорошо переносятся [40].

В рамках разработки нового подхода к детоксикации после приема опиатов исследовали эффективность буспирона при лечении острого синдрома отмены героина. Выбор буспирона как препарата, взаимодействующего с серотонинергической системой, был обусловлен предположением, что снижение серотонинергической нейротрансмиссии связано с симптомами отмены опиатов. В двойном слепом исследовании 29 госпитализированных героиновых наркоманов были рандомизированы на 4 группы: плацебо (1); метадон (2); буспирон 30 мг/сут (3); буспирон 45 мг/сут (4). Для всех пациентов исследование началось с 5-дневного периода стабилизации метадоном, закончившегося на дозе 30 мг. Затем с 6-го по 12-й день в группе 1 принимали плацебо, а в группе 2 постепенно снижали дозу метадона. Прием буспирона ввиду отсроченности эффекта начинали в 1-й день в группах 3 и 4 и продолжали после прекращения приема метадона до 12-го дня. На 13-й день прием препаратов и плацебо был прекращен, и пациенты наблюдались в течение 14-го дня. Симптомы отмены оценивали с помощью Шкалы субъективной отмены опиатов (SOWS) и Объективной шкалы отмены опиатов (OOWS). Показатели SOWS и OOWS были значительно выше в группе плацебо, чем в группах 2, 3 и 4. Не выявлено существенных различий в показателях SOWS и OOWS при сравнении группы метадона с каждой из двух групп буспирона или при сравнении двух групп буспирона между собой. Авторы подчеркивают, что использование буспирона может быть особенно полезным в амбулаторных условиях, когда рекомендуемая для дезинтоксикации продолжительность снижения дозы метадона может быть длительной. Таким образом, небольшое исследование показало, что буспирон, неопиоидный препарат, не вызывающий привыкания, с благоприятным профилем побочных эффектов и отсутствием симптомов отмены в дозах 30 и 45 мг, был так же эффективен, как и метадоновая терапия, в облегчении симптомов отмены у героиновых наркоманов [45]. Данное направление применения буспирона особенно важно, поскольку, в отличие от метадона, буспирон имеет благоприятный профиль безопасности, низкий аддиктивный потенциал, не является опиоидом и не вызывает симптомов отмены [45].

Коррекция абстинентной тревоги под действием буспирона может оказаться полезной в терапии не только алкогольной, но и никотиновой зависимости. Курильщики (n=101) были разделены на группы с высоким и низким уровнем тревожности на основе шкальной оценки и случайным образом распределены для получения буспирона или плацебо двойным слепым методом. После недельного базового курса курильщики в течение 8 нед. получали медикаментозную (буспирон до 60 мг/сут или плацебо) и групповую когнитивно-поведенческую терапию. Предполагалось, что ремиссии никотиновой зависимости удастся достичь в течение 4 нед. после начала лечения. Прием препаратов продолжался еще в течение 4 нед. после окончания группового лечения. Результаты показали, что буспирон способствовал воздержанию от курения, но только среди курильщиков, которые исходно характеризовались относительно высоким уровнем тревожности. Воздерживались от курения в течение 1 мес. 88 и 61% курильщиков в группах буспирона и плацебо с высокой тревожностью, и 60 и 89% курильщиков в группах буспирона и плацебо с низкой тревожностью соответственно. По прошествии 12 мес. число воздерживающихся от курения в группах с высокой и низкой тревожностью, получавших буспирон и плацебо, снизилось до 12, 23, 41 и 36% соответственно. Не выявлено различий в симптомах отмены, побочных эффектах приема лекарств или соблюдении требований [46].

В исследовании [47] показатель достижения ремиссии каннабиноидной зависимости был низким, существенно не различаясь в группах буспирона и плацебо. Однако результаты этого исследования показали, что пол может быть фактором, влияющим на ответ на буспирон, поскольку у женщин результаты терапии каннабиноидной зависимости при использовании буспирона были хуже, чем у женщин, принимавших плацебо. Было показано, что буспирон не имеет преимуществ перед плацебо в отношении симптомов отмены каннабиса или подавления влечения.

Буспирон: новый взгляд на хорошо известный препарат

Буспирон — частичный агонист 5-НТ — был получен в 1968 г., запатентован для медицинского применения в 1975 г. и получил одобрение FDA для лечения ГТР в 1986 г. [48]. Препарат появился в России в конце 2014 г. (Спитомин^®). Он используется преимущественно для монотерапии и в качестве препарата второй линии после СИОЗС для лечения ГТР, для аугментации антидепрессивной терапии, а также для терапии тревоги в структуре алкогольного абстинентного синдрома. Исследования буспирона при лечении зависимости возродили интерес к этому хорошо известному препарату.

Буспирон — представитель инновационного класса анксиолитиков небензодиазепинового ряда — серотонинергических анксиолитиков, или азапиронов. Анксиолитическое действие буспирона основано на модуляции серотониновой, дофаминовой и норадреналиновой систем нейромедиации, связано со стимуляцией пресинаптических серотониновых ауторецепторов и, в отличие от СИОЗС, не зависит от характера базального выброса серотонина [49]. Важно, что буспирон сопоставим по своей противотревожной активности с бензодиазепинами, в частности диазепамом, но в отличие от них не вызывает седативного, снотворного и миорелаксирующего эффекта. Буспирон не нарушает когнитивные функции, скорость психомоторных реакций и не вызывает зависимости и синдрома отмены [44]. Анксиолитическое действие буспирона позволяет достичь терапевтического эффекта уже в течение первых 7–14 дней лечения тревожных расстройств. Благоприятные фармакокинетические параметры дают возможность принимать препарат с другими лекарственными средствами, в том числе и пожилым пациентам, и пациентам с сопутствующей соматической патологией.

В нескольких исследованиях показано, что потенциал буспирона вызывать зависимость низок. Отмечается, что буспирон в дозе 40 мг с низкой вероятностью оказывает подкрепляющее действие на лиц, употребляющих запрещенные наркотики; доза препарата в 10 мг не отличалась от плацебо или 10 мг диазепама, т. е. буспирон не вызывает чувства эйфории в отличие от некоторых других седативных препаратов. По-видимому, он не воздействует на опиатные рецепторы, что делает физическую зависимость еще менее вероятной. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что азапироны буспирон и гепирон обладают незначительным потенциалом злоупотребления².

Заключение

Таким образом, буспирон — небензодиазепиновый анксиолитик класса азапиронов с доказанным эффектом в лечении тревоги — имеет благоприятный профиль безопасности и переносимости, не вызывает зависимости, особенно полезен для пациентов с коморбидными тревожными и аддиктивными расстройствами. Перспективно применение буспирона для коррекции тревоги в структуре абстинентного синдрома как при алкогольной, так и при никотиновой зависимости; для уменьшения симптомов отмены опиатов; уменьшения тяги к алкоголю в рамках комбинированного лечения алкоголизма. Возможности применения буспирона для терапии аддикций связаны с серотонинергическим и дофаминергическим действием. Важным обоснованием перспективности использования буспирона для лечения зависимостей служат экспериментальные исследования, свидетельствующие о выраженном антагонизме препарата в отношении DRD₃ и DRD₄.

¹ NIDA. 2021, August 3. Introduction. (Electronic resource.) URL: https://nida.nih.gov/publications/research-reports/common-comorbidities-substance-use-disorders/intr... (access date: 12.06.2023).

² Rehabcenter. Buspar (Buspirone) Abuse And Addiction Treatment. (Electronic resource.) URL: https://www.rehabcenter.net/buspirone/ (access date: 12.06.2023).

Сведения об авторе:

Петрова Наталия Николаевна — д.м.н., профессор, заведующая кафедрой психиатрии и наркологии СПбГУ; 199034, Россия, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 7-9; ORCID iD 0000-0003-4096-6208.

Контактная информация: Петрова Наталия Николаевна, e-mail: petrova_nn@mail.ru.

Прозрачность финансовой деятельности: автор не имеет финансовой заинтересованности в представленных материалах или методах.

Конфликт интересов отсутствует.

Статья поступила 17.07.2023.

Поступила после рецензирования 07.08.2023.

Принята в печать 28.08.2023.

About the author:

Natalia N. Petrova — Dr. Sc. (Med.), Professor, Head of the Department of Psychiatry and Narcology, St. Petersburg State University; 7–9, Universitetskaya emb., St. Petersburg, 199034, Russian Federation; ORCID iD 0000-0003-4096-6208.

Contact information: Nataliia N. Petrova, e-mail: petrova_nn@mail.ru.

Financial Disclosure: the author has no financial or property interest in any material or method mentioned.

There is no conflict of interest.

Received 17.07.2023.

Revised 07.08.2023.

Accepted 28.08.2023.

1. Rehm J., Shield K.D. Global Burden of Alcohol Use Disorders and Alcohol Liver Disease. Biomedicines. 2019;7(4):99. DOI: 10.3390/biomedicines7040099.
2. Kessler R.C., Crum R.M., Warner L.A. et al. Lifetime co-occurrence of DSM-III-R alcohol abuse and dependence with other psychiatric disorders in the National Comorbidity Survey. Arch Gen Psychiatry. 1997;54(4):313–321. DOI: 10.1001/archpsyc.1997.01830160031005.
3. Hasin D.S., Stinson F.S., Ogburn E., Grant B.F. Prevalence, correlates, disability, and comorbidity of DSM-IV alcohol abuse and dependence in the United States: results from the National Epidemiologic Survey on Alcohol and Related Conditions. Arch Gen Psychiatry. 2007;64(7):830–842. DOI: 10.1001/archpsyc.64.7.830.
4. Boschloo L., Vogelzangs N., van den Brink W. et al. Depressive and anxiety disorders predicting first incidence of alcohol use disorders: results of the Netherlands Study of Depression and Anxiety (NESDA). J Clin Psychiatry. 2013;74(12):1233–1240. DOI: 10.4088/JCP.12m08159.
5. Alonso J., Angermeyer M.C., Bernert S. et al. 12-Month comorbidity patterns and associated factors in Europe: results from the European Study of the Epidemiology of Mental Disorders (ESEMeD) project. Acta Psychiatr Scand Suppl. 2004;420:28–37. DOI: 10.1111/j.1600-0047.2004.00328.x.
6. Kessler R.C., Nelson C.B., McGonagle K.A. et al. The epidemiology of co-occurring addictive and mental disorders: implications for prevention and service utilization. Am J Orthopsychiatry. 1996;66(1):17–31. DOI: 10.1037/h0080151.
7. Driessen M., Meier S., Hill A. et al. The course of anxiety, depression and drinking behaviours after completed detoxification in alcoholics with and without comorbid anxiety and depressive disorders. Alcohol Alcohol. 2001;36(3):249–255. DOI: 10.1093/alcalc/36.3.249.
8. Kushner M.G., Abrams K., Thuras P. et al. Follow-up study of anxiety disorder and alcohol dependence in comorbid alcoholism treatment patients. Alcohol Clin Exp Res. 2005;29(8):1432–1443. DOI: 10.1097/01.alc.0000175072.17623.f8.
9. Stewart S.H., Conrod P.J. Anxiety disorder and substance use disorder co-morbidity: common themes and future directions. In: Anxiety and Substance Use Disorders: the Vicious Cycle of Comorbidity. Series in Anxiety and Related Disorders. New York: Springer; 2008:239–257.
10. Smith J.P., Randall C.L. Anxiety and alcohol use disorders: comorbidity and treatment considerations. Alcohol Res. 2012;34(4):414–431. PMID: 23584108.
11. Liappas J., Paparrigopoulos T., Tzavellas E., Rabavilas A. Mirtazapine and venlafaxine in the management of collateral psychopathology during alcohol detoxification. Prog Neuropsychopharmacol Biol Psychiatry. 2005;29(1):55–60. DOI: 10.1016/j.pnpbp.2004.10.005.
12. Hoertel N., Le Strat Y., Blanco C. et al. Generalizability of clinical trial results for generalized anxiety disorder to community samples. Depress Anxiety. 2012;29(7):614–620. DOI: 10.1002/da.21937.
13. Ipser J.C., Wilson D., Akindipe T.O. et al. Pharmacotherapy for anxiety and comorbid alcohol use disorders. Cochrane Database Syst Rev. 2015;1(1):CD007505. DOI: 10.1002/14651858.CD007505.pub2.
14. Marcinkiewcz C.A., Dorrier C.E., Lopez A.J., Kash T.L. Ethanol induced adaptations in 5-HT2c receptor signaling in the bed nucleus of the stria terminalis: implications for anxiety during ethanol withdrawal. Neuropharmacology. 2015;89:157–167. DOI: 10.1016/j.neuropharm.2014.09.003.
15. Bruno F. Buspirone in the treatment of alcoholic patients. Psychopathology. 1989;22 Suppl 1:49–59. DOI: 10.1159/000284626.
16. Hedlund L., Wahlström G. Buspirone as an inhibitor of voluntary ethanol intake in male rats. Alcohol Alcohol. 1996;31(2):149–156. DOI: 10.1093/oxfordjournals.alcalc.a008126.
17. Kranzler H.R., Meyer R.E. An open trial of buspirone in alcoholics. J Clin Psychopharmacol. 1989;9(5):379–380. PMID: 2677064.
18. Overstreet D.H., Knapp D.J., Moy S.S., Breese G.R. A 5-HT1A agonist and a 5-HT2c antagonist reduce social interaction deficit induced by multiple ethanol withdrawals in rats. Psychopharmacology (Berl). 2003;167(4):344–352. DOI: 10.1007/s00213-003-1425-y.
19. Malec T.S., Malec E.A., Dongier M. Efficacy of buspirone in alcohol dependence: a review. Alcohol Clin Exp Res. 1996;20(5):853–858. DOI: 10.1111/j.1530-0277.1996.tb05263.x.
20. Lowery-Gionta E.G., Marcinkiewcz C.A., Kash T.L. Functional alterations in the dorsal raphe nucleus following acute and chronic ethanol exposure. Neuropsychopharmacology. 2015;40(3):590–600. DOI: 10.1038/npp.2014.205.
21. Belmer A., Patkar O.L., Lanoue V., Bartlett S.E. 5-HT1A receptor-dependent modulation of emotional and neurogenic deficits elicited by prolonged consumption of alcohol. Sci Rep. 2018;8(1):2099. DOI: 10.1038/s41598-018-20504-z.
22. Rodgers R.J., Cutler M.G., Jackson J.E. Behavioural effects in mice of subchronic buspirone, ondansetron and tianeptine. II. The elevated plus-maze. Pharmacol Biochem Behav. 1997;56(2):295–303. DOI: 10.1016/s0091-3057(96)00242-0.
23. Gimeno C., Dorado M.L., Roncero C. et al. Treatment of Comorbid Alcohol Dependence and Anxiety Disorder: Review of the Scientific Evidence and Recommendations for Treatment. Front Psychiatry. 2017;8:173. DOI: 10.3389/fpsyt.2017.00173.
24. Kranzler H.R., Burleson J.A., Del Boca F.K. et al. Buspirone treatment of anxious alcoholics. A placebo-controlled trial. Arch Gen Psychiatry. 1994;51(9):720–731. DOI: 10.1001/archpsyc.1994.03950090052008.
25. The Recovery Village. Alcohol Rehab. M. Carmona, ed. (Electronic resource.) URL: https://www.therecoveryvillage.com/alcohol-abuse/treatment-rehab/ (access date: 12.06.2023).
26. Ko Y.E., Hwa L.S. Serotonin regulation of intermittent and continuous alcohol drinking in male and female C57BL/6J mice with systemic SB242084 and buspirone. Alcohol Alcohol. 2023;58(3):280–288. DOI: 10.1093/alcalc/agad019.
27. Heidbreder C.A., Newman A.H. Current perspectives on selective dopamine D(3) receptor antagonists as pharmacotherapeutics for addictions and related disorders. Ann N Y Acad Sci. 2010;1187:4–34. DOI: 10.1111/j.1749-6632.2009.05149.x.
28. Yan Y., Pushparaj A., Le Strat Y. et al. Blockade of dopamine d4 receptors attenuates reinstatement of extinguished nicotine-seeking behavior in rats. Neuropsychopharmacology. 2012;37(3):685–696. DOI: 10.1038/npp.2011.245.
29. Sokoloff P., Giros B., Martres M.P. et al. Molecular cloning and characterization of a novel dopamine receptor (D3) as a target for neuroleptics. Nature. 1990;347(6289):146–151. DOI: 10.1038/347146a0.
30. Volkow N.D., Fowler J.S., Wang G.J. et al. Imaging dopamine's role in drug abuse and addiction. Neuropharmacology. 2009;56 Suppl 1(Suppl 1):3–8. DOI: 10.1016/j.neuropharm.2008.05.022.
31. Mash D.C. Are neuroadaptations in D3 dopamine receptors linked to the development of cocaine dependence? Mol Psychiatry. 1997;2(1):7–8. PMID: 9154209.
32. Mash D.C. D3 receptor binding in human brain during cocaine overdose. Mol Psychiatry. 1997;2(1):5–6. PMID: 9154208.
33. Boileau I., Payer D., Houle S. et al. Higher binding of the dopamine D3 receptor-preferring ligand [11C]-(+)-propyl-hexahydro-naphtho-oxazin in methamphetamine polydrug users: a positron emission tomography study. J Neurosci. 2012;32(4):1353–1359. DOI: 10.1523/JNEUROSCI.4371-11.2012.
34. Heidbreder C.A., Gardner E.L., Xi Z.X. et al. The role of central dopamine D3 receptors in drug addiction: a review of pharmacological evidence. Brain Res Brain Res Rev. 2005;49(1):77–105. DOI: 10.1016/j.brainresrev.2004.12.033.
35. Le Foll B., Goldberg S.R., Sokoloff P. The dopamine D3 receptor and drug dependence: effects on reward or beyond? Neuropharmacology. 2005;49(4):525–541. DOI: 10.1016/j.neuropharm.2005.04.022.
36. Bergman J., Roof R.A., Furman C.A. et al. Modification of cocaine self-administration by buspirone (buspar®): potential involvement of D3 and D4 dopamine receptors. Int J Neuropsychopharmacol. 2013;16(2):445–458. DOI: 10.1017/S1461145712000661.
37. Apter J.T., Allen L.A. Buspirone: future directions. J Clin Psychopharmacol. 1999;19(1):86–93. DOI: 10.1097/00004714-199902000-00014.
38. Rabiner E.A., Gunn R.N., Wilkins M.R. et al. Drug action at the 5-HT(1A) receptor in vivo: autoreceptor and postsynaptic receptor occupancy examined with PET and [carbonyl-(11)C]WAY-100635. Nucl Med Biol. 2000;27(5):509–513. DOI: 10.1016/s0969-8051(00)00120-7.
39. Diaz M.R., Chappell A.M., Christian D.T. et al. Dopamine D3-like receptors modulate anxiety-like behavior and regulate GABAergic transmission in the rat lateral/basolateral amygdala. Neuropsychopharmacology. 2011;36(5):1090–1103. DOI: 10.1038/npp.2010.246.
40. Kim S.W., Fowler J.S., Skolnick P. et al. Therapeutic doses of buspirone block D3 receptors in the living primate brain. Int J Neuropsychopharmacol. 2014;17(8):1257–1267. DOI: 10.1017/S1461145714000194.
41. Leggio G.M., Camillieri G., Platania C.B. et al. Dopamine D3 receptor is necessary for ethanol consumption: an approach with buspirone. Neuropsychopharmacology. 2014;39(8):2017–2028. DOI: 10.1038/npp.2014.51.
42. Farde L., Ginovart N., Ito H. et al. PET-characterization of [carbonyl-11C]WAY-100635 binding to 5-HT1A receptors in the primate brain. Psychopharmacology (Berl). 1997;133(2):196–202. DOI: 10.1007/s002130050391.
43. Le Foll B., Boileau I. Repurposing buspirone for drug addiction treatment. Int J Neuropsychopharmacol. 2013;16(2):251–253. DOI: 10.1017/S1461145712000995.
44. Левин О.С. Применение буспирона в клинической практике. Журнал неврологии и психиатрии. 2015;4:83–87. DOI: 10.17116/jnevro20151154183-87. [Levin O.S. The use of buspirone in clinical practice. Journal of neurology and psychiatry. 2015;4:83–87 (in Russ.)]. DOI: 10.17116/jnevro20151154183-87.
45. Buydens-Branchey L., Branchey M., Reel-Brander C. Efficacy of buspirone in the treatment of opioid withdrawal. J Clin Psychopharmacol. 2005;25(3):230–236. DOI: 10.1097/01.jcp.0000162804.38829.97.
46. Cinciripini P.M., Lapitsky L., Seay S. et al. A placebo-controlled evaluation of the effects of buspirone on smoking cessation: differences between high- and low-anxiety smokers. J Clin Psychopharmacol. 1995;15(3):182–191. DOI: 10.1097/00004714-199506000-00006.
47. McRae-Clark A.L., Baker N.L., Gray K.M. et al. Buspirone treatment of cannabis dependence: A randomized, placebo-controlled trial. Drug Alcohol Depend. 2015;156:29–37. DOI: 10.1016/j.drugalcdep.2015.08.013.
48. Garakani A., Murrough J.W., Freire R.C. Pharmacotherapy of Anxiety Disorders: Current and Emerging Treatment Options. Focus (Am Psychiatr Publ). 2021;19(2):222–242. DOI: 10.1176/appi.focus.19203.
49. Baldwin D.S., Anderson I.M., Nutt D.J. et al. Evidence-based guidelines for the pharmacological treatment of anxiety disorders: recommendations from the British Association for Psychopharmacology. J Psychopharmacol. 2005;19(6):567–596. DOI: 10.1177/0269881105059253.