В историко-медицинской литературе личность Петра I оценивается неоднозначно. С одной стороны, он представляется великим реформатором медицинского образования и здравоохранения России XVIII века. С другой – монарх, которого и современники и историки именовали «окаянным», имея в виду его «демоническое» увлечение медициной, особенно анатомией. Соответствует ли это действительности?
Надо отметить, что Петр I сам хорошо разбирался в медицине. Он прослушал курс в Лейденском университете, там же познакомился с лучшими больницами, анатомическими музеями, выдающимися врачами. В Голландии он приобрел знаменитую анатомическую коллекцию «монстров» (рожденных с пороками развития), ставшую основой первого анатомического музея России («Кунсткамеры»).
Коллекцию он приобрел у выдающегося анатома того времени – голландца Фредерика Рюйша, последователя Везалия. Выпускник передового Лейденского университета, Рюйш в 1665 г. защитил диссертацию и был приглашен в Амстердам для чтения лекций по анатомии гильдии хирургов города. Он в совершенстве владел техникой приготовления анатомических препаратов и методом инъекции кровеносных сосудов окрашенными и затвердевающими жидкостями, изобрел оригинальный способ бальзамирования трупов, лично собрал уникальную коллекцию музейных экспонатов (врожденные аномалии и пороки развития) и создал первый анатомический музей.
Первая их встреча произошла в 1698 г. Именно тогда Петр I и увидел его знаменитую коллекцию, в которой были и бальзамированные тела. Впоследствии, когда Петр I начал изучать хирургию и анатомию в стенах Лейденского университета, желание узнать тайну бальзамирования не покидало его. Петр I посещал лекции и анатомический музей Рюйша, присутствовал на операциях и анатомических вскрытиях. О каждом случае предстоящего вскрытия он заранее получал уведомление и проходил в секционный зал через специальную потайную дверь. Часто можно было видеть августейшего студента в амстердамском госпитале, где он ассистировал при операциях. Когда Петр возвращался в Петербург, он приказывал медикам извещать его о каждой трудной операции. Они это делали без особого удовольствия. Ведь следом за посыльным спешил сам Петр, бывало даже в телеге, кутаясь в темный плащ. Его, как правило, сопровождал старый врач Термонт. В операционной Петр повязывал волосы ремешком, как и остальные хирурги, делал все так, как будто и он будет оперировать больного.
Петр делал нешуточные успехи. Термонт научил царя пускать кровь, вскрывать нарывы, делать хирургические прорезы и перевязывать раны. Ему нравилось работать скальпелем. И он не упускал ни одной такой возможности. Однажды купцу Тасену в Петербурге он вскрыл опухоль. А голландке Борстене, страдавшей водянкой, насильно выпустил воду, как она ни сопротивлялась.
В кармане своего зеленого шкиперского кафтана с потертой подкладкой он носил истрепанный кожаный футляр с инструментами, потому что уж очень любил рвать зубы. В кунсткамере Петербургской академии долго хранился старый мешочек, полный чьих-то зубов, выдернутых самим государем.
Порой казалось, что если бы Петр не был царем, то наверняка стал бы хирургом – призвание у него было. Он часто стоял рядом с хирургами и смотрел на то, как в прозекторской режут трупы. И, говорили, сам, вскрывая тела, зубами перекусывал сухожилия.
Специально для Петра I был переведен на русский язык знаменитый в то время анатомический атлас Готфрида Бидлоо «Анатомия человеческого тела в 105 таблицах» («Anatomia humani corporis...»), вышедший в свет в 1685 г. в Амстердаме. В 1729 г. этот перевод был сделан повторно, но, как и первый, на русском языке издан не был и существовал только в рукописном варианте.
Петр I продолжал встречаться с Рюйшем при каждом посещении Амстердама. И, наконец, как указывалось выше, в 1717 г. Петр I приобрел анатомическую коллекцию Рюйша (около 2 тыс. экспонатов) за 30 тыс. голландских гульденов. Но великий ученый, продав свою коллекцию, продолжал скрывать изобретенный им метод бальзамирования. Открыл он эту тайну под клятвой молчания незадолго до кончины августейшего монарха. Петр I, как бы предчувствуя свою смерть, открывает тайну бальзамирования своему лейб-медику Л. Блюментросту, который, в свою очередь, поделился секретом с Н.Бидлоо, приглашенным в Россию в 1702 году и основавшим первую лекарскую школу в Москве. Именно ему принадлежит первое русское руководство «Наставление для изучающих хирургию в анатомическом театре». Именно Н. Бидлоо проводил вскрытие Петра I. Вот как выглядела хроника последних дней и часов первого императора Всероссийского Петра I.
Лето 1724 года. Ничто не предвещало трагедии. Отечественный историк С.М. Соловьев так описывает этот период : «Летом 1724 года он сильно занемог, но во второй половине сентября начал, видимо, поправляться, гулял по временам в своих садах, плавал по Неве. 22 сентября у него сделался сильный припадок, говорят, он пришел от него в такое раздражение, что прибил медиков, браня их словами; потом опять поправился. ...В первых числах ноября поехал водой в Петербург, но тут, у местечка Лахты, увидав, что плывший из Кронштадта бот с солдатами сел на мель, не утерпел, сам поехал к нему и помогал стаскивать судно с мели и спасать людей, причем стоял по пояс в воде. Припадки немедленно возобновились...».
По сведениям доктора медицинских наук П.И. Ковалевского, Петр I страдал воспалением мочевого пузыря, которое сопровождалось частыми позывами и болезненным мочеиспусканием. Лечащим врачом Петра I был лейб-медик Лаврентий Блюментрост. На помощь ему из Москвы приехал Н. Бидлоо. Назначенное лечение сняло острые симптомы заболевания и самочувствие улучшилось. Но через два дня болезнь снова дала о себе знать, однако, царь не придал этому значения. 16–17 января 1725 года «смерть постучала в царские двери»: наступила острая задержка мочи. 18 января царь проводит весь день в постели. Боль отпускает лишь на некоторое время и снова возобновляется. К больному приглашают священника. В понедельник, 25 января, после длительной процедуры катетеризации мочевого пузыря Петр I уснул, но вскоре с ним случился обморок. Во вторник после завтрака начался приступ лихорадки с судорогами, во время которых он терял сознание. Финал приближался с катастрофической скоростью. Лицо царя сводили судороги. Крики раздавались по всему дворцу. 28 января 1725 года, не приходя в сознание и не оставив приемника, умер преобразователь России.
Конечно, чрезвычайно сложно поставить диагноз спустя столько столетий. Дело, безусловно, осложняется и тем, что пациент был исторической личностью. Так, толкование одного звена влияло на трактовку тех или иных исторических событий и персонажей. Но, опираясь на свидетельства письменных источников, попытаемся восстановить историю болезни. Можно считать доказанным тот факт, что царь страдал стриктурой уретры. Сохранились серебряные катетеры, которыми он самостоятельно бужировал уретру. Переохлаждение и алкоголь могли вызвать обострение хронического процесса. По действиям врачей, лечившим царя, думается, что не все возможные средства были использованы. Так, при многодневной задержке мочи лишь один раз производилась катетеризация. А ведь в то время существовала операция – цистостомия, которую широко практиковали хирурги XVIII века. Хотя некоторые симптомы не совсем укладываются в клинику восходящего пиелонефрита и уросепсиса. Нарпимер, судороги, паралич левой руки, потеря речи, жжение в животе, можно рассматриваться как признаки отравления мышьяком. Однако, мы знаем, что в начале XVIII века препараты мышьяка и ртути использовались при лечении местных заболеваний.
Так была закончена одна из страниц российской истории.
