string(5) "23138"

Реферат. Недавние исследования выявили небольшую популяцию высокоонкогенных клеток, обладающих свойствами стволовых клеток при раке молочной железы (РМЖ) у человека и других солидных опухолях, которые могут считаться источником развития опухоли; эти клетки относятся к опухолевым стволовым клеткам (ОСК). Доклинические данные свидетельствуют о том, что текущая стратегия лечения РМЖ приводит к обогащению ОСК, способствуя развитию резистентности к химиотерапии и лучевой терапии, однако сильной корреляции с клиническими данными и прогнозом до сих пор не установлено. Важно отметить, что преодоление неудач лечения путем эффективного направленного воздействия на ОСК может быть привлекательным подходом, который потенциально ведет к улучшению клинических исходов у пациентов, страдающих РМЖ. Некоторые доклинические исследования показали обнадеживающие результаты, которые поддерживают эту гипотезу. Целью данного обзора является обобщение роли ОСК при рецидиве РМЖ и развитии резистентности, а также обсуждение текущих попыток воздействия на ОСК.
Ключевые слова: опухолевые стволовые клетки, фенотип CD44+/CD24низкий, химиорезистентность, терапия, направленная на опухолевые стволовые клетки.
Введение
В течение последних нескольких лет экспериментальные данные подтверждают, что опухоли, включая РМЖ, являются гетерогенной популяцией клеток с различными биологическими свойствами [1–5]. Было высказано предположение о том, что онкогенный процесс сохраняется у небольшой группы в популяции клеток, которые называют опухолевыми стволовыми клетками (ОСК), что составляет лишь 1–5% от всех опухолевых клеток [5]. ОСК определены по их способности инициировать развитие опухоли у иммунокомпрометированных мышей и дифференцироваться в опухолевые клетки, образующие опухоль, из-за их способности к самоподдержанию и стимуляции дифференциации потомства [6, 7]. ОСК демонстрируют несколько особенностей, которые могут иметь большое значение в понимании процессов канцерогенеза. Они обладают высокой способностью к инвазии, клональной эволюции, а также состоянию покоя; стимулируют формирование кровеносных сосудов и являются инициирующим фактором подвижности клеток [8, 9]. Кроме того, они участвуют в стимуляции канцерогенеза: появляется все больше доказательств того, что они способствуют прогрессии опухоли [10] и метастазированию [11, 12].
В последнее время активно изучается роль ОСК при РМЖ. Высокоонкогенные клетки, обладающие свойствами ОСК, были выделены от РМЖ на основании экспрессии поверхностных клеток и других маркеров. Более специфичные ОСК молочной железы (ОСК-М) несут фенотип CD44+/CD24низкий [5] и имеют гиперэкспрессию альдегид-дегидрогеназы (ALDH) 1 – фермента детоксикации, который регулирует окисление внутриклеточных альдегидов и играет важную роль в дифференцировке стволовой клетки [13]. Совсем недавно описано определение маркеров, включающих снижение активности протеасомы 26S и α6- и β1-интегринов [14, 15]. Кроме того, ОСК-М могут быть выделены путем формирования сферических кластеров (mammospheres) в суспензионных культурах в результате их способности к самообновлению [16]. Необходимо также отметить, что они могут быть определены так называемыми клетками «боковой популяции», которые обладают способностью выкачивать флуоресцентный краситель H33342 через ABCG2 – трансмембранный транспортер, который гиперэкспрессирован в ОСК-М [17].
Гипотеза ОСК
Гетерогенность опухоли известна уже давно, и концепция о том, что опухоли могут происходить из редкой популяции клеток со свойствами стволовых, была предложена 150 лет назад [18]. Однако гипотеза ОСК была оценена и поддержана совсем недавно благодаря достижениям в области молекулярной биологии, которые позволили разработать новые методы и модели канцерогенеза на животных, чтобы подвести итоги болезни человека. Гипотеза ОСК в настоящее время набирает позиции по отношению к классической модели, которая придает особое значение случайным мутациям как основному источнику опухолевой трансформации [19]. Известно, что ткань обычно происходит из органоспецифичных стволовых клеток, которые подвергаются самообновлению и дифференцировке в типы клеток, которые составляют каждый орган [20]. В соответствии с гипотезой ОСК, опухоли возникают из ткани либо стволовых клеток или их ближайших потомков, которые приобретают способность к безграничному самообновлению. Когда ОСК подвергаются асимметричному делению, это создает одну дочернюю клетку, которая является точной копией оригинальной ОСК и способна инициировать развитие опухоли, а другая дочерняя клетка обладает ограниченным потенциалом к самообновлению, но высокой скоростью пролиферации. Вследствие этого опухоли содержат клеточную составляющую, которая сохраняет ключевые свойства стволовых клеток и большое количество быстроделящихся клеток, образующих основную массу опухоли [21, 22]. Недавно было показано, что несколько ранних онкогенных событий могут играть роль в процессе развития РМЖ. В частности, амплификация HER2/neu, которая определяется в 15–20% случаев РМЖ человека, приводит к более частому и симметричному самообновлению и делению ОСК, способствуя увеличению количества ОСК в опухолевой ткани; было также отмечено, что непрерывная экспрессия необходима для поддержания канцерогенеза [23, 24]. Кроме того, потеря функции PTEN (phosphatase and tensin homolog) выявляется приблизительно в 40% случаев РМЖ, также сообщалось, что увеличивается количество ОСК [25].
Гипотеза ОСК играет роль в предупреждении, выявлении и лечении РМЖ [26]. Более того, гетерогенность РМЖ объясняется некоторыми исследователями возможностью функции ОСК, которые составляют клетки, из которых она происходит [27]. Также предполагается, что гипотеза ОСК может быть включена в молекулярное стадирование РМЖ в том смысле, что ОСК могут генерировать клетки с определенным типом ограниченной и аберрантной дифференциации, которые можно перенести на молекулярные подтипы РМЖ [28, 29]. Предполагается, что молекулярный подтип РМЖ с низким клаудином (трансмембранный белок), который включает в себя тройной негативный инвазивный РМЖ, наиболее похож на стволовую опухоль, потому что имеет характеристики, схожие с ОСК, такие как фенотип CD44+/CD24низкий и экспрессия ALDH1, которые в нем обнаружены [30].
С другой стороны, существует все больше доказательств того, что есть определенная связь между ОСК и эпителиально-мезенхимальным переходом (EMT) [31, 32]. Подробно описано, что EMT играет ключевую роль в преобразовании как нормальных, так и опухолевых эпителиальных клеток в производные с более мезенхимальным фенотипом. В контексте опухоли в результате EMT клетки приобретают биологические признаки, ассоциированные с низкодифференцированными опухолями, включая подвижность, способность к инвазии и повышенную устойчивость к апоптозу – признаки, связанные с метастазированием [33, 34].
Присутствие ОСК может способствовать развитию лекарственной резистентности и рецидива РМЖ. В настоящее время лекарственные препараты направлены на быстропролиферирующие клетки, а не на клетки, которые редко делятся, такие как ОСК, таким образом, не учитывают тот факт, что происходит развитие и обновление опухоли [8]. Следовательно, можно утверждать, что если ОСК имеют б|ольшую чувствительность к лечению, чем большинство опухолевых клеток, лечение не позволит радикально удалить опухоль, т.к. уменьшение размеров опухоли влияет на дифференцированную часть не-ОСК. С другой стороны, изолированное воздействие на ОСК может быть неуспешным, особенно при распространенных формах злокачественных опухолей. Очевидно, что одновременное удаление как популяции ОСК, так и опухолевых клеток (не-ОСК), может быть наиболее эффективной стратегией лечения [27].
Доклинические данные
о роли ОСК при РМЖ
Ответ на химиотерапию
Успешное изолирование ОСК РМЖ привело к исследованию их потенциального ответа на химиотерапевтические препараты, обычно используемые у пациентов. Несколько доклинических исследований свидетельствуют, что ОСК относительно устойчивы к противоопухолевым препаратам. Большинство из этих исследований были выполнены in vitro в изолированных клетках РМЖ или единичной клеточной взвеси, установленными при биопсии РМЖ или in vivo на моделях опухолей молочной железы.
Несколько исследований, проведенных на моделях РМЖ, продемонстрировали поддержание жизнедеятельности или значительное увеличение CD44+/ CD24низкий клеток после введения химиотерапии. Одно исследование продемонстрировало, что через 1 нед. после введения паклитаксела/эпирубицина при TM40D в мышиные клетки РМЖ подавляющее большинство клеток, сохранивших жизнедеятельность, экспрессировали фенотип ОСК CD44+/CD24низкий [35]. В связи с тем, что комбинация паклитаксела/эпирубицина наиболее часто используется в качестве первой линии лечения при РМЖ, поддержание жизнедеятельности ОСК, которые затем могут продолжать генерировать больше опухолевых клеток, может быть причиной рецидивов после лечения данными препаратами. Подобные результаты были получены в исследованиях, проведенных на биопсиях РМЖ [36, 37]. Также было определено увеличение самообновления и для молекулярного профиля клеток CD44+/CD24низкий, и для культур. Увеличение клеток, несущих данный генетический профиль, также наблюдалось после лечения с доцетакселом, что сопоставимо с выживаемостью ОСК [37].
Влияние ОСК на ответ на химиотерапию также было исследовано в контексте HER2-позитивного РМЖ. Выживание Sca1-позитивных клеток из опухоли, полученной из области HER2-позитивного РМЖ, было отмечено после лечения доксорубицином [38].
В клинической практике HER2-позитивный РМЖ связан с лучшим ответом на лечение антрациклинами [39], но выживаемость ОСК может быть причиной развития рецидива РМЖ после лечения. В недавнем исследовании HER2-опухоли молочной железы, экспрессирующие MC7-клетки, лечили с использованием трастузумаба и NK-клетки (natural killer), которая ответственна за так называемую антителозависимую клеточно-опосредованную цитотоксичность (ADCC), которая, как полагают, способствует терапевтическому эффекту трастузумаба [40]. Интересно, что лечение привело к избирательному выживанию клеток, которые имеют признаки ОСК-М. Все эти данные демонстрируют, что ОСК могут быть источником рецидива и прогрессирования HER2-позитивного РМЖ, потому что они могут возобновлять развитие опухоли после лечения, которое вызвало регрессию. Кроме того, было высказано предположение, что повторное введение трастузумаба может быть полезно при рецидиве опухоли; обновление клеточных культур демонстрирует аналогичную HER2-экспрессию и ADCC-предрасположенность. Это соответствует клинической действительности, поскольку повторное введение трастузумаба может быть оправданным при рецидиве в монорежиме или в комбинации с другими препаратами [41]. Резюмируя, необходимо отметить: было показано, что лапатиниб снижает процент CD44+/ CD24низкий клеток при использовании в качестве неоадъювантной терапии у пациентов с HER2-позитивным РМЖ, хотя и статистически незначимо [42]. Это возможно, поэтому предположили, что лапатиниб может быть использован для воздействия на ОСК в комбинации с химиотерапевтическими препаратами. Это могло бы объяснить противоопухолевую активность лапатиниба при введении в комбинации с капецитабином при метастатическом РМЖ [43].
Стоит отметить, что роль ОСК в случае химиорезистентности изучалась также при BRCA1-положительных опухолях молочной железы. При спонтанных BRCA1-положительных моделях опухолей молочной железы лечение цисплатином приводило к уменьшению размеров опухоли, но в дальнейшем наблюдалось возобновление роста [44]. Интересно, что опухолевые клетки, образовавшиеся от ОСК, были рефрактерны к платине, но также имели большую долю ОСК по сравнению с первичными опухолевыми клетками, которые были частично чувствительны к платине. Это говорит о модели химиорезистентности, где ОСК, которые устойчивы к платине, увеличивают свою пролиферативную активность. Хотя цисплатин не используется обычно в лечении РМЖ, это исследование демонстрирует, что клональная эволюция ОСК может способствовать устранению резистентности при BRCA1-положительных опухолях.
Последние данные показывают, что ОСК действуют как субпопуляция резистентных клеток, которые выживают на фоне химиотерапии и восстанавливают популяцию опухолевых клеток. Несколько версий могут объяснить химиорезистентность. Во-первых, стволовые клетки являются неактивно-делящимися клетками; они медленно пролиферируют в фазе G0 клеточного цикла и, следовательно, чувствительны к химиотерапевтическим препаратам, работающим в активных фазах клеточного цикла [8].
Кроме того, способствующим фактором может быть устойчивость к апоптозу из-за повышенной экспрессии антиапоптотических белков, таких как Bcl–2 [45]. К тому же, ОСК экспрессируют высокие уровни многофункциональных эфлюксных переносчиков с АТФ-связывающей кассеты семейства генов, которые, как известно, играют важную роль при множественной лекарственной устойчивости опухолевых клеток. В частности, они экспрессируют транспортеры, кодирующие гены ABCG2 и ABCB1, которые составляют основу генов множественной лекарственной устойчивости [46]. Также необходимо отметить, что фермент ALDH, который является молекулярным маркером ОСК, способен метаболизировать химиотерапевтические препараты, такие как циклофосфамид, который широко используется в первой линии терапии РМЖ [47].
Стоит отметить, что среди всех исследований, изучающих роль ОСК при химиорезистентности РМЖ, есть одно исследование, демонстрирующее противоречивые результаты. Неожиданным образом статистически значимое снижение CD44+/CD24низкий клеток было продемонстрировано при РМЖ после неоадъювантного лечения с использованием режима эпирубицин/циклофосфамид [48]. Полученные данные вызывают сомнение относительно предполагаемой роли CD44+/ CD24низкий клеток как причины химиорезистентности. Интересно, что в другом исследовании, проведенном при биопсии РМЖ, увеличение популяции ALDH1-положительных клеток, но не CD44+/CD24низкий клеток, наблюдается после проведения неоадъювантной терапии паклитакселом и эпирубицином/циклофосфамидом/ фторурацилом [49]. В совокупности данные результаты ставят под сомнение роль молекулярных маркеров ОСК для идентификации ОСК при развитии химиорезистентности и подчеркивают необходимость дальнейших исследований.
Ответ на гормонотерапию
Появляется все больше данных, поддерживающих роль ОСК в развитии устойчивости к гормональной терапии при РМЖ. Недавно субпопуляции клеток рецепторов эстрогена (ER) -/ прогестерона (PR) -/ СD44+/СК5+, которые имеют свойства ОСК, были найдены в ER+/PR+ ксенотрансплантате РМЖ [50]. Интересно, что лечение с использованием тамоксифена или фулвестранта привело к селективному обогащению этих клеток, тогда как популяция ER+/PR+ клеток была снижена [51]. Эта субпопуляция ER-/PR-/СК5+ клеток, которая устойчива к гормональной терапии по причине отсутствия рецепторов, может играть важную роль при неблагоприятном исходе лечения ER+ РМЖ.
Похожие данные были опубликованы при опухолях молочной железы, которые характеризуются сильным повышением CD44+/CD24низкий после лечения летрозолом [37].
Ответ на лучевую терапию
Существует несколько исследований по оценке роли ОСК в ответе на лучевую терапию при РМЖ. В целом, эти исследования выполнены in vitro на клеточных линиях РМЖ и демонстрируют, что ОСК-М обладают повышенной резистентностью к лучевой терапии, демонстрируя накопление и устойчивость после проведения лучевой терапии [52–54]. Несколько механизмов могут быть ответственны за это явление.
В двух из этих исследований был показан значимо низкий уровень активных форм кислорода (АФК), которые наблюдались в маммосферах, а также клетках, полученных из человеческих и мышиных опухолей молочной железы [54, 55]. АФК создают несколько форм вредного воздействия на ДНК, такие как основное повреждение, одно- и двухцепочечный разрывы, которые могут быть причиной гибели клеток [56], таким образом, снижение уровней АФК может способствовать выживаемости ОСК после проведения лучевой терапии. Кроме того, было обнаружено, что ОСК избыточно экспрессируют гены, участвующие в метаболизме АФК [55]. Более того, другое исследование указывает, что увеличение выживаемости ОСК после облучения объясняется их пониженной склонностью подвергаться физиологическому старению из-за низкой экспрессии р21 и повышенной активности теломеразы [53]. Важно отметить, что увеличение способности к репарации ДНК может также способствовать радиорезистентности путем избирательной активации контрольной точки ответа на повреждение ДНК, такой как увеличение активации сигнального пути ATM-белка (ataxia telangiectasia mutated). Интересно, что направление ATM-активации путем блокирования преодолевает резистентность ОСК и приводит к терапевтической модели для эрадикации резистентности к лучевой терапии при РМЖ [57].
Было показано, что ОСК-М не только выживают после облучения, но также сохраняют способность к самообновлению в течение нескольких поколений, что определяется повышенной способностью к образованию сфер после проведения фракционной лучевой терапии [52]. Соответственно, опухоли молочной железы могут содержать долю онкогенных клеток (ОСК), которые вызывают обновление популяции опухолевых клеток во время перерывов в лучевой терапии и приводят к радиорезистентности.
Влияние ОСК на клинические
результаты лечения пациентов,
страдающих РМЖ
Ряд исследований свидетельствуют о возможной роли ОСК в резистентности к лечению РМЖ в силу их накопления после химиотерапии, лучевой терапии и гормонотерапии. Однако большинство из этих исследований не показали значимой корреляции между накоплением ОСК, прогнозом и клиническим результатом лечения пациентов, страдающих РМЖ.
Напротив, одно из последних исследований демонстрирует корреляцию процента ОСК с плохим клиническим ответом на химиотерапию и снижением общей выживаемости при РМЖ [58]. В частности, доля ОСК была определена (путем ALDH1 ферментативного анализа, исследования фенотипа CD44+/CD24низкий и анализа образования маммосфер) при РМЖ у людей путем выполнения биопсии опухоли до начала неоадъювантной химиотерапии. Интересно, что процент ОСК был выше при биопсии у пациентов, которые имели стабилизацию или прогрессирование заболевания, по сравнению с теми пациентами, у которых наблюдался полный или частичный ответ на лечение. Кроме того, ALDH1-экспрессия была ниже у пациентов, которые имели более высокую частоту ответов. В этом исследовании высказано предположение о том, что процент ОСК коррелирует с резистентностью к химиотерапии и что их количественная оценка может использоваться в качестве способа прогнозирования чувствительности к химиотерапии.
Ряд исследований также оценивает прогностическую значимость ОСК как молекулярного маркера при РМЖ. Прежде всего, несколько исследований оценивали влияние ALDH1-экспрессии на клинический результат лечения пациентов с РМЖ. Два исследования показали значимую корреляцию ALDH1-экспрессии при трижды отрицательных опухолях молочной железы с неблагоприятным клиническим параметром, таким как распространение в лимфатических узлах [59, 60]. В одном из двух исследований ALDH1-экспрессия также была ассоциирована с HER2-позитивным статусом [60]. В дополнение к этому, ALDH1-экспрессия продемонстрировала корреляцию с системным метастазированием и снижением выживаемости пациентов с отечно-инфильтративной формой РМЖ [61]. Эти данные свидетельствуют о том, что экспрессия молекулярных маркеров ОСК может коррелировать не только с более агрессивным течением болезни, но также и с известными подтипами РМЖ неблагоприятного прогноза.
CD44 представляет собой молекулу клеточной адгезии, которая вовлечена в процесс связывания клеток с гиалуроновой кислотой; показано, что бывает повышенная экспрессия как при раке in situ, так и при инвазивном РМЖ [62], и принимает участие в миграции и метастазировании опухолевых клеток [63]. Аналогичным образом было показано, что ALDH1, CD44+/CD24низкий фенотип ассоциирован с базальноподобной подгруппой опухолей молочной железы [64], а также и с BRCA1-опухолями [64, 65], предполагая, что это может свидетельствовать об агрессивном молекулярном подтипе. Недавно было продемонстрировано, что изоформы CD44 могут быть по-разному экспрессированы в отдельных подгруппах РМЖ, высказано предположение, что молекула CD44 может быть частью программы прогрессирования опухоли, которая приводит к развитию отдельных молекулярных подтипов [66]. Это наиболее важно, потому что оба молекулярных маркера ОСК – ALDH1 и фенотип CD44+/CD24низкий, по-видимому, коррелируют с молекулярными подтипами РМЖ с неблагоприятным прогнозом, роль ОСК в биологическом поведении агрессивных опухолей является областью активных исследований. Однако тот факт, что экспрессия двух маркеров ОСК не всегда совпадает в опухолях молочной железы [13, 60–61], может означать, что эти два различных маркера обозначают ОСК различного происхождения [66].
Терапия, направленная на ОСК
Предшествующие исследования показали, что ОСК-М составляют небольшие популяции клеток в опухоли, которые являются одновременно и устойчивыми к лекарственным препаратам, и источником нового роста опухоли. Теоретически, если эти клетки были удалены, то остальные клетки не смогли бы обеспечивать новый рост опухоли [42, 67]. Эта концепция привела к разработке различных потенциальных препаратов, в основном ориентированных на молекулярные пути обновления и регуляции ОСК, которые в соответствии с гипотезой ОСК вызывают неуправляемое образование опухоли [21]. Большинство исследований по-прежнему выполнены на доклиническом этапе, in vitro на клеточных линиях РМЖ или in vivo на мышиных моделях РМЖ.
Первой концепцией является воздействие на поверхностные маркеры ОСК. Примером такого подхода может быть воздействие на CD44 с помощью специфического антитела P245, что приводит к блокированию роста ксенотрансплантатов РМЖ человека [68]. Кроме того, лечение P245 ксенотрансплантатов базальноподобного РМЖ во время ремиссии опухоли снижает частоту рецидивов [68]. Аналогично, направленный на ALDH1 маркер ОСК с помощью специфических CD8+ Т–клеток удаляет число ОСК и блокирует рост и метастазирование в ксенотрансплантате иммунодефицитных мышей [69]. В своей совокупности эти данные свидетельствуют о том, что сочетание химиотерапевтических препаратов либо со специфическими антителами или с T-клеточной направленной иммунотерапией, которая избирательно воздействует на поверхностные маркеры ОСК, может иметь потенциальное преимущество.
Другой сигнальный путь, который является критическим для нормального развития молочной железы и обновления JCR, – Notch-путь [70]. Notch-рецепторы 1 и 4 связываются с различными лигандами, которые вызывают их расщепление ферментом γ-секретазой, что приводит к активации генов, участвующих в клеточной пролиферации [71]. В результате его функционального значения, а также из-за аберрантной экспрессии внутриклеточного домена Notch и при внутрипротоковом РМЖ in situ (DCIS), и при инвазивном внутрипротоковом раке [72] Notch сигнальный путь является одной из наиболее привлекательных потенциальных терапевтических мишеней. Ранее леченные культуры маммосфер, выделенные от образцов DCIS с помощью ингибитора Notch γ-секретазы (GSI) DAPT (N-[N-(3,5-difluorop­hen­acetyl)-1-alanyl]-S-phenylglycinet-butyl ester) или Notch-4 нейтрализующего антитела, показали снижение эффективности маммосфер [73]. Эти данные позволяют предположить, что Notch-ингибиторы могут быть использованы в качестве химиопрофилактики при DCIS в целях снижения прогрессирования заболевания.
Кроме того, направленность на Notch-путь при клеточных линиях РМЖ или моделях РМЖ привела к элиминации ОСК и эрадикации образования опухолей [74–77]. Были проанализированы многие методы блокирования Notch, такие как лечение с GSI [75], генетическое ингибирование (продукция малых РНК выключает гены клеточных линий) [75, 77] и иммунотерапия (цитотоксические лимфоциты против белков Notch) [74]. GSI в настоящее время проходят клинические исследования для лечения распространенного РМЖ. В недавней фазе I клинического исследования, которая включала 24 пациента с РМЖ, р.о. GSI МК-0752 был хорошо переносим в еженедельном режиме, но не было получено клинического улучшения у пациентов с РМЖ [78]. Интересно заметить, что одно исследование показало, что специфическая блокада Notch-4 с использованием малых РНК имеет больший эффект в снижении активности ОСК-М, чем GSI [75].
Кроме того, было показано, что Notch сигнальный путь активируется при гиперэкспрессии HER2 [79]. Специфическое блокирование Notch 1 снижает поверхностную экспрессию HER2-клеток и в результате приводит к снижению сферообразующей активности при ксенотрансплантатах РМЖ [79]. Более того, лечение моделей HER2-позитивного РМЖ с использованием GSI продемонстрировано, чтобы элиминировать ОСК [80]. На основании этих данных высказано предположение, что ингибирование Notch патологического пути может быть использовано как ОСК-направленная терапия, чтобы увеличить терапевтическую эффективность трастузумаба или лапатиниба при HER2-позитивных опухолях молочной железы. Одно их последних исследований продемонстрировало обнадеживающие результаты, указывающие на то, что комбинированное использование GSI MRK-003 и LY 411 575 и трастузумаба может снизить частоту рецидивов опухоли при трастузумаб-чувствительных ксенотрансплантатах РМЖ [81]. Противоречивые результаты были получены другими авторами: так, было показано, что Notch сигнальный путь играет важную роль при HER2-негативном РМЖ, в частности, антитело, блокирующее Notch-1, в результате приводит к сенсибилизации клеток РМЖ к лучевой терапии при HER2-негативных опухолях [82] .
Дополнительными сигнальными путями, которые, возможно, вовлечены в регуляцию при ОСК-М, являются фосфатидил-инозитол-3-киназа (PI3K) и Wnt сигнальные пути. В частности, PI3K/Akt/mammalian target of rapamycin (mTOR)/ сигнальный трансдуктор и активатор транскрипции (STAT3)/ и PTEN образуют сложную сеть сигнального пути, что считается нарушением регуляции, а также служит в качестве модулятора лекарственной резистентности при РМЖ [83]. Было показано, что комбинированное ингибирование и PI3K ингибитором LY294002, и mTOR ингибитором рапамицина снижает боковую популяцию (активная популяция стволовых клеток) при клеточных линиях РМЖ и рост опухоли у мышей [25]. Кроме того, лечение с использованием Akt-ингибитора перифозина способствует уменьшению количества ОСК и роста опухоли при ксенотрансплантате РМЖ [84] и чувствительность ОСК к лучевой терапии при отсутствии p53 у мышей [85].
Помимо всего, появляется все больше доказательств нарушения регуляции Wnt при РМЖ у человека [86–88]. Недавно блокирование Wnt сигнального пути путем поступающего с пищей полифенола куркумина и пиперина показало снижение образования маммосфер и процента ALDH1-положительных клеток [89]. Наиболее важно, что эти препараты не влияли на дифференцированные клетки в данном исследовании, которое может быть причиной ограниченной токсичности на нормальные ткани и может способствовать введению этих препаратов в комбинации с химиотерапевтическими препаратами для повышения их эффективности. Однако эффект и безопасность данных препаратов у пациентов должны быть изучены в клинических исследованиях.
Как упоминалось ранее, одной из основных характерных особенностей ОСК является устойчивость к апоптозу. Высказано предположение, что антиапоптотические белки могут также играть важную роль в выживании ОСК. Недавно было показано, что генетическая супрессия антиапоптотического FLICE-Like ингибирующего белка (с-FLIP) с использованием мышиных специфических миРНК (siRNA) (FLIPi) избирательно и повторно воздействует на ОСК-М независимо от статуса гормональных рецепторов и чувствительности их к химиотерапевтическому препарату – фактору некроза опухоли связанный лиганд, индуцирующему апоптоз (TRAIL) [90] – противоопухолевый препарат, который, как было показано, имеет ограниченный терапевтический потенциал на клеточных линиях РМЖ [91]. Важно отметить, что было продемонстрировано отсутствие токсичности в отношении нормальных клеток и что возможно использование FLIPi/TRAIL без нежелательных явлений. В другом исследовании было показано, что активный мутантный проапоптотический ген BIK, названный BikDD, снижает ОСК-М на клеточных линиях РМЖ без токсического воздействия на нормальные клетки [92]. Кроме того, было установлено, что BikDD имеет взаимно-усиливающий эффект с лапатинибом при HER2-позитивных клетках и с паклитакселом – при HER2-негативных клетках [92]. Эти результаты показывают, что молекула BikDD может повысить терапевтическую эффективность и лапатиниба, и химиотерапии без серьезных побочных эффектов.
В заключение необходимо отметить, что некоторые препараты, применяемые при других заболеваниях, были изучены в доклинических исследованиях для оценки их потенциального воздействия на ОСК-М. Одним из наиболее перспективных препаратов является достаточно часто используемый противодиабетический препарат метформин, который показал селективное снижение ОСК на клеточных линиях РМЖ [93]. Удивительно, что комбинированное введение и метформина, и доксорубицина в клеточные культуры и ксенотрансплантаты приводит к эрадикации как ОСК, так и не-ОСК опухолевых клеток, тогда как лечение только доксорубицином не влияет на ОСК [93]. Кроме того, также было установлено, что метформин синергически взаимодействует с трастузумабом, чтобы уменьшить образование маммосфер и их размер при трастузумаб-резистентных HER2-положительных опухолях [94]. Поэтому заманчиво выглядит предположение, что лечение с одновременным использованием метформина и химиотерапевтических препаратов или анти-HER2 таргетной терапии может принести значительную пользу и уменьшить опухоль.
Среди других препаратов было показано, что антинеопластический препарат циклофосфамид продемонстрировал анти-ОСК активность при ксенотрансплантате РМЖ [95]. Это звучит как парадокс, но экспрессия ALDH1, особенно ОСК, может нейтрализовать активные метаболиты циклофосфамида [96]. Тем не менее, это расхождение данных можно объяснить тем, что большинство прямых данных демонстрируют это в контексте переноса генов ALDH1, что приводит к повышенной экспрессии [97]. В этом исследовании эндогенные уровни ALDH1 могут быть недостаточными для придания устойчивости ОСК на клеточном уровне в клинически значимых дозах; другие механизмы, возможно, связаны с увеличением репарации ДНК, индуцированной циклофосфамидом, и могут быть вовлечены в чувствительность ОСК [95]. Кроме того, сообщалось, что салиномицин – антибактериальный ионофор калия, резко снижает процент ОСК на клеточных линиях и блокирует рост опухоли у мышей [98]. По сравнению с паклитакселом, который обычно используется при РМЖ, он вызывает снижение ОСК в 100 раз, что подразумевает, что комбинация этих двух препаратов может быть потенциальной терапевтической задачей [98]. Аналогичным образом была продемонстрирована селективная эрадикация ОСК-М с фумаратом – ингибитором гена ABCG2, экспрессирующим ABC-T транспортеры [99].
Заключение
Концепция ОСК имеет важное значение не только для нашего понимания канцерогенеза, но и для развития терапии опухолей. Существует все больше доклинических доказательств того, что опухолевые стволовые клетки способствуют развитию резистентности к химиотерапии и лучевой терапии. Тем не менее, на сегодняшний день значительного влияния на клинический исход болезни выявлено не было. Разработка более эффективных методов лечения для преодоления терапевтической резистентности может включать также одновременное воздействие и на ОСК. Данные доклинических исследований, которые опубликованы на сегодняшний день, являются перспективными, но они до сих пор не были переведены в клинику в полном объеме, потому что клиническая эффективность препарата-кандидата для таргетного воздействия на ОСК должна быть еще подтверждена в клинических исследованиях. Использование препаратов, которые взаимно влияют на самообновление стволовых клеток, представляет новую стратегию выбора, но также и большую проблему, потому что многие пути имеют долю опухолевых стволовых клеток и их нормальных аналогов. Кроме того, регуляция путей ОСК тесно взаимосвязана, что позволяет предположить, что использование комбинации таргетных препаратов может быть необходимым для эффективного устранения этой клеточной популяции. Также необходимо учитывать новые стратегии в роли микроокружения, которое может изменить ответ на терапевтических мишенях.
Среди препаратов, которые исследованы в настоящее время, метформин и салиномицин, выборочно ингибируют ОСК и показывают значительную анти-ОСК активность. В частности, метформин является хорошо изученным препаратом, обычно используемым при лечении сахарного диабета, который отображает безопасный профиль токсичности и может быть использован в клинических исследованиях. Важно отметить, что некоторая ОСК-направленная терапия не оказывает влияния на нормальные дифференцированные клетки [89, 90, 92] и может быть легко использована в клинической практике в сочетании с химиотерапевтическими препаратами из-за ограниченной токсичности. Кроме того, некоторая таргетная терапия продемонстрировала синергическое взаимодействие с химиотерапевтическими препаратами, молекулярной таргетной или лучевой терапией [79, 85, 90, 92, 94], что увеличивает возможность комбинирования этих различных препаратов с целью увеличения эффективности лечения. Также HER2 выступает в качестве важного регулятора ОСК-М. Недавние исследования показали, что исключительная клиническая эффективность HER2 таргетных препаратов может быть связана с возможностью ориентироваться на ОСК-М. Дальнейшие исследования необходимы для улучшения понимания роли ОСК при РМЖ и расширения знаний о возможной терапии, направленной на ОСК, для помощи пациентам, страдающим РМЖ.

Реферат подготовлен К.В. Орловой (МГМСУ) по материалам статьи P. Economopoulou, V.G. Kaklamani, K. Siziopikou «The Role of Cancer Stem Cells in Brest Cancer Initiation and Progression: Potential Cancer Stem Cell-Directed Therapy». The Oncologist. 2012. Vol. 17. P. 1394–1401.

Литература
1. Fang D., Nguyen T.K., Leishear K. et al. A tumorigenic subpopulation with stem cell properties in melanomas // Cancer Res. 2005. Vol. 65. P. 9328–9337.
2. Singh S.K., Hawkins C., Clarke I.D. et al. Identification of human brain tumour initiating cells // Nature. 2004. Vol. 432. P. 396–401.
3. Eramo A., Lotti F., Sette G. et al. Identification and expansion of the tumorigenic lung cancer stem cell population // Cell. Death Differ. 2008. Vol. 15. P. 504–514.
4. Ricci-Vitiani L., Lombardi D.G., Pilozzi E. et al. Identification and expansion of human colon-cancer-initiating cells // Nature. 2007. Vol. 445. P. 111–115.
5. Al-Hajj M., Wicha MS, Benito-Hernandez A et al. Prospective identification of tumorigenic breast cancer cells // Proc. Natl. Acad. Sci USA. 2003. Vol. 100. P. 3983–3988.
6. Jordan C.T., Guzman M.L., Noble M. Cancer stem cells // N. Engl. J. Med. 2006. Vol. 355. P. 1253–1261.
7. Clarke M.F., Dick J.E., Dirks P.B. et al. Cancer stem cells: Perspectives on current status and future directions: A ACR Workshop on cancer stem cells // Cancer Res. 2006. Vol. 66. P. 9339–9344.
8. Reya T., Morrison S.J., Clarke M.F., Weissman I.L. Stem cells, cancer, and cancer stem cells // Nature. 2001. Vol. 414. P. 105–111.
9. Clevers H. The cancer stem ceil: Premises, promises and challenges // Nat. Med. 2011. Vol. 17. P. 313–319.
10. Dalerba P., Cho R.W., Clarke M.F. Cancer stem cells: Models and concepts // Ann. Rev. Med. 2007. Vol. 58. P. 267–284.
11. Wicha M.S. Cancer stem cells and metastasis: Lethal seeds // Clin. Cancer. Res. 2006. Vol. 12. P. 5606–5607.
12. Sheridan C., Kishimoto H., Fuchs R.K. et al. CD44+/ CD24- breast cancer cells exhibit enhanced invasive properties: An early step necessary for metastasis // Breast Cancer. Res. 2006. Vol. 8. P. R59.
13. Ginestier C., Hur M.H., Charafe-Jauffret E. et al. ALDHI is a marker of normal and malignant human mammary stem cells and a predictor of poor clinical outcome // Cell. Stem. Cell. 2007. Vol. 1. P. 555–567.
14. Woodward W.A., Chen M.S., Behbod F., Rosen J.M. On mammary stem cells // J. Cell. Sci. 2005. Vol. 118. P. 3585–3594.
15. Shackleton M., Vaillanl F., Simpson K.J. et al. Generation of a functional mammary gland from a single stem cell // Nature. 2006. Vol. 439. P. 84–88.
16. Ponti D., Costa A., Zaffaroni N. et al. Isolation and in vitro propagation of tumorigenic breast cancer cells with stem/progenitor cell properties // Cancer Res. 2005. Vol. 65. P. 5506–5511.
17. Patrawala L., Calhoun T., Schneider-Broussard R et al. Side population is enriched in tumorigenic, stem-like cancer cells, whereas ABCG2+ and ABCG2- cancer cells are similarly tumorigenic // Cancer Res. 2005. Vol. 65. P. 6207–6219.
18. Sell S. Stem cell origin of cancer and differentiation therapy // Crit. Rev. Oncol. Hematol. 2004. Vol. 51. P. 1–28.
19. Martinez-Climent J.A., Andreu E.J., Prosper F. Somatic stem cells and the origin of cancer // Clin. Transl. Oncol. 2006. Vol. 8. P. 647–663.
20. Dontu G., Abdallah W.M., Foley J.M. et al. In vitro propagation and transcriptional profiling of human mammary stem/progenitor cells // Genes. Dev. 2003. Vol. 17. P. 1253–1270.
21. Wicha M.S., Liu S., Dontu G. Cancer stem cells: An old idea – a paradigm shift // Cancer Res, 2006, Vol. 66. P. 1883–1890.
22. Graziano A., d'Aquino R., Tirino V. et al. The stem cell hypothesis in head and neck cancer // J. Cell. Biochem. 2008. Vol. 103. P. 408–412.
23. Cicalese A., Bonizzi G., Pasi C.E. et al. The tumor suppressor p53 regulates polarity of self-renewing divisions in mammary stem cells // Cell. 2009. Vol. 138. P. 1083–1095.
24. Korkaya H., Paulson A., lovino F., Wicha M.S. HER2 regulates the maminary stem/progenitor cell population driving tumorigenesis and invasion // Oncogene. 2008. Vol. 27. P. 6120–6130.
25. Zhou J., Wulfkuhle J., Zhang H. et al. Activation of the PTEN/mT0R/STAT3 pathway in breast cancer stem-like cells is required for viability and maintenance // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 2007. Vol. 104. P. 16158–16163.
26. Kakarala M., Wicha M.S. Implications of the cancer stem-cell hypothesis for breast cancer prevention and therapy // J. Clin. Oncol. 2008. Vol. 26. P. 2813–2820.
27. Pece S., Tosoni D., Confalonieri S. et al. Biological and molecular heterogeneity of breast cancers correlates with their cancer stem cell content // Cell. 2010. Vol. 140. P. 62–73.
28. Sorlie T., Tibshirani R., Parker J. et al. Repeated observation of breast tumor subtypes in independent gene expression data sets // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 2003. Vol. 100. P. 8418–8423.
29. Stingl J., Caldas C. Molecular heterogeneity of breast carcinomas and the cancer stem cell hypothesis // Nat. Rev. Cancer. 2007. Vol. 7. P. 791–799.
30. Gerhard R., Ricardo S., Albergaria A. et al. Immunohistochemical features of claudin-low intrinsic subtype in metaplastic breast carcinomas // Breast. 2012. Vol. 21. P. 354–360.
31. Mani S.A., Guo W., Liao M.J. et al. The epithelial-mesenchymal transition generates cells with properties of stem cells //Cell. 2008. Vol. 133. P. 704–715.
32. Morel A.P., Lievre M., Thomas C. et al. Generation of breast cancer stem cells through epithelial-mesenchymal transition // PLoS One. 2008. Vol. 3. P. e2888.
33. Huber M.A., Kraut N., Beug H. Molecular requirements for epithelial-mesenchymal transition during tumor progression // Curr. Opin. Cell. Biol. 2005. Vol. 17. P. 548–558.
34. Thiery J.P., Acloque H., Huang R.Y., Nieto M.A. Epithelial-mesenchymal transitions in development and disease // Cell. 2009. Vol. 139. P. 871–890.
35. Li H.Z., Yi T.B., Wu Z.Y. Suspension culture combined with chemotherapeutic agents for sorting of breast cancer stem cells // BMC Cancer. 2008. Vol. 8. P. 135.
36. Yu F., Yao H., Zhu P. et al. let-7 regulates self renewal and tumorigenicity of breast cancer cells // Cell. 2007. Vol. 131. P. 1109–1123.
37. Creighton C.J., Li X., Landis M. et al. Residual breast cancers after conventional therapy display mesenchymal as well as tumor-initiating features // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 2009. Vol. 106. P. 13820–13825.
38. Grange C., Lanzardo S., Cavallo F. et al. Sca-1 identifies the tumor-initiating cells in mammary tumors of BALB-neuT transgenic mice // Neoplasia. 2008. Vol. 10. P. 1433–1443.
39. Pritchard K.I., Shepherd L.E., O'Malley F.P. .et al. HER2 and responsiveness of breast cancer to adjuvant chemotherapy // N. Engl. J. Med. 2006. Vol. 354. P. 2103–2111.
40. Reim F., Dombrowski Y., Ritter C. et al. Immunoselection of breast and ovarian cancer cells with trastuzumab and natural killer cells: selective escape of D44high/CD241ow/HER21ow breast cancer stem cells // Cancer Res .2009. Vol. 69. P. 8058–8066.
41. Krell J., James C.R., Shah D. et al. Human epidermal growth factor receptor 2-positive breast cancer relapsing post-adjuvant trastuzumab: pattern of recurrence, treatment and outcome // Clin. Breast Cancer. 2011. Vol. 11. P. 153–160.
42. Li X., Lewis M.T., Huang J. et al. Intrinsic resistance of tumorigenic breast cancer cells to chemotherapy // J. Natl. Cancer. Inst. 2008. Vol. 100. P. 672–679.
43. Geyer C.E., Forster J., Lindquist D. et al. Lapatinib plus capecitabine for HER2-positive advanced breast cancer // N. Engl. J. Med. 2006. Vol. 355. P. 2733–2743.
44. Shafee N., Smith C.R., Wei S. et al. Cancer stem cells contribute to cisplatin resistance in Brcal/p53-mediated mouse mammary tumors //Cancer Res. 2008. Vol. 68. P. 3243–3250.
45. Litingtung Y., Lawler A.M., Sebald S.M. et al. Growth retardation and neonatal lethality in mice with a homozygous deletion in the C-tcrminal domain of RNA polymerase // H. Mol. Gen. Genet. 1999. Vol. 261. P. 100–105.
46. Dean M., Fojo T., Bates S. Tumour stem cells and drug resistance // Nat. Rev. Cancer. 2005. Vol. 5. P. 275–284.
47. Smalley M.J., Clarke R.B. The mammary gland "side population": A putative stem/progenitor cell marker? // J Mammary Gland. Biol. Neoplasia. 2005. Vol. 10. P. 37–47.
48. Aulmann S., Waldburger N., Penzel R. et al. Reduc-tion of CD44(+)/CD24(-) breast cancer cells by con-ventional cytotoxic chemotherapy // Hum. Pathol. 2010. Vol. 41. P. 574–581.
49. Tanei T., Morimoto K., Shimazu K. et al. Association of breast cancer stem cells identified by aldehyde dehydrogenase 1 expression with resistance to sequential Paclitaxel and epirubicin-based chemotherapy for breast cancers // Clin. Cancer Res. 2009. Vol. 15. P. 4234–4241.
50. Horwitz K.B., Dye W.W., Harrell J.C. et al. Rare steroid receptor-negative basal-like tumorigenic cells in luminal subtype human breast cancer xenografts // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 2008. Vol. 105. P. 5774–5779.
51. Kabos P., Haughian J.M., Wang X . et al. Cytokeratin 5 positive cells represent a steroid receptor negative and therapy resistant subpopulation in luminal breast cancers // Breast Cancer Res. Treat. 2011. Vol. 128. P. 45–55.
52. Lagadec C., Vlashi E., Delia Donna L. et al. Survival and self-renewing capacity of breast cancer initiating cells during fractionated radiation treatment // Breast Cancer Res. 2010. Vol. 12. P. R13.
53. Karimi-Busheri F., Rasouli-Nia A., Mackey J.R., Weinfeld M. Senescence evasion by MCF-7 human breast tumor-initiating cells // Breast Cancer Res. 2010. Vol. 12. P. R31.
54. Phillips T.M., McBride W.H., Pajonk F. The response of CD24(—/low)/CD44+ breast cancer-initiating cells to radiation // J. Natl. Cancer Inst. 2006. Vol. 98. P. 1777–1785.
55. Diehn M., Cho R.W., Lobo N.A. et al. Association of reactive oxygen species levels and radioresistance in cancer stem cells // Nature. 2009. Vol. 458. P. 780–783.
56. Kryston T.B., Georgiev A.B., Pissis P., Georgakilas A.G. Role of oxidative stress and DNA damage in human carcinogenesis // Mutat. Res. 2011. Vol. 711. P. 193–201.
57. Yin H., Glass J. The phenotypic radiation resistance of CD44+/CD24(- or low) breast cancer cells is mediated through the enhanced activation of ATM signaling // PLoSOne. 2011. Vol. 6. P. e24080.
58. Gong C., Yao H., Liu Q. et al. Markers of tumor-initiating cells predict chemoresistance in breast cancer // PLoSOne. 20l0. Vol. 5. P. el5630.
59. Reuben J.M., Lee B.N., Gao H. et al. Primary breast cancer patients with high risk clinicopathologic features have high percentages of bone marrow epithelial cells with ALDH activity and CD44CD241o cancer stem cell phenotype // Eur. J. Cancer. 2011. Vol. 47. P. 1527–1536.
60. Resetkova E., Reis-Filho J.S., Jain R.K. et al. Prognos-tic impact of ALDH1 in breast cancer: A story of stem cells and rumor microenvironment // Breast. Cancer Res. Treat. 2010. Vol. 123. P. 97–108.
61. Charafe-Jauffret E., Ginestier C., Iovino F. et al. Aldehyde dehydrogenase 1-positive cancer stem cells mediate metastasis and poor clinical outcome in inflammatory breast cancer // Clin. Cancer Res. 2010. Vol. 16. P. 45–55.
62. Auvinen P., Tammi R., Tammi M. et al. Expression of CD 44 s, CD 44 v 3 and CD 44 v 6 in benign and malignant breast lesions: correlation and colocalization with hyaluronan // Histopathol. 2005. Vol. 47. P. 420–428.
63. Shipitsin M., Campbell L.L., Argani P. et al. Molecular definition of breast tumor heterogeneity // Cancer Cell. 2007. Vol. 11. P. 259–273.
64. Honeth G., Bendahl P.O., Ringner M. et al. The CD44+/CD24- phenotype is enriched in basal-like breast tumors // Breast Cancer Res. 2008. Vol. 10. P. R53.
65. Wright M.H., Calcagno A.M., Salcido C.D. et al. Brca 1 breast tumors contain distinct CD44+/CD24- and CD 133-I- cells with cancer stem cell characteristics // Breast Cancer Res. 2008. Vol. 10. P. R10.
66. Olsson E., Honeth G., Bendahl P.O. et al. CD44 isoforms are heterogeneously expressed in breast cancer and correlate with tumor subtypes and cancer stem cell markers // BMC Cancer. 2011. Vol. 11. P. 418.
67. Visvader J.E. Keeping abreast of the mammary epithelial hierarchy and breast tumorigenesis // Genes. Dev. 2009. Vol. 23. P. 2563–2577.
68. Marangoni E., Lecomte N., Durand L. et al. CD44 targeting reduces tumour growth and prevents post-chemotherapy relapse of human breast cancers xenografts // Br. J. Cancer. 2009. Vol. 100. P. 918–922.
69. Visus C., Wang Y., Lozano-Leon A. et al. Targeting ALDHbright human carcinoma-initiating cells with ALDHlAl-specific CD8+ T Cells // Clin. Cancer Res. 2011. Vol. 17. P. 6174–6184.
70. Dontu G., Jackson K.W., McNicholas E. et al. Role of Notch signaling in cell-fate determination of human mammary stem/progenitor cells // Breast Cancer Res. 2004. Vol. 6. P. R605–R615.
71. Sjolund J., Manetopoulos C., Stockhausen M.T., Axelson H. The Notch pathway in cancer: Differentiation gone awry // Eur. J. Cancer. 2005. Vol. 41. P. 2620–2629.
72. Stylianou S., Clarke R.B., Brennan K. Aberrant activation of notch signaling in human breast cancer // Cancer Res. 2006. Vol. 66. P. 1517–1525.
73. Farnie G., Clarke R.B., Spence K. et al. Novel cell culture technique for primary ductal carcinoma in situ: Role of Notch and epidermal growth factor receptor signaling pathways // J. Natl. Cancer Inst. 2007. Vol. 99. P. 616–627.
74. Mine T., Matsueda S., Li Y. et al. Breast cancer cells expressing stem cell markers CD44+ CD24 lo are eliminated by Numb-1 peptide-activated T cells // Cancer Immunol. Immunother. 2009. Vol. 58. P. 1185–1194.
75. Harrison H., Farnie G., Howell S.J. et al. Regulation of breast cancer stem cell activity by signaling through the Notch4 receptor // Cancer Res. 2010. Vol. 70. P. 709–718.
76. Grudzien P., Lo S., Albain K.S. et al. Inhibition of Notch signaling reduces the stem-like population of breast cancer cells and prevents mammosphere formation // Anticancer. Res. 2010. Vol. 30. P. 3853–3867.
77. Clementz A.G., Rogowski A., Pandya K. et al. NOTCH-1 and NOTCH-4 are novel gene targets of PEA3 in breast cancer: Novel therapeutic implications // Breast Cancer Res. 2011. Vol. 13. P. R63.
78. Krop I., Demuth T., Guthrie T. et al. Phase I pharmacologic and pharmacodynamic study of the gamma secretase (Notch) inhibitor MK-0752 in adult patients with advanced solid tumors // J. Clin. Oncol. 2012. Vol. 30. P. 2307–2313.
79. Magnifico A., Albano L., Campaner S. et al. Tumor-initiating cells of HER2-positive carcinoma cell lines express the highest oncoprotein levels and are sensitive to trastuzumab // Clin. Cancer Res. 2009. Vol. 15. P. 2010–2021.
80. Kondratyev M., Kreso A., Hallett R.M. et al. Gamma-secretase inhibitors target tumor-initiating cells in a mouse model of ERBB2 breast cancer // Oncogene. 2012. Vol. 31. P. 93-103.
81. Pandya K., Meeke K., Clementz A.G. et al. Targeting both Notch and ErbB-2 signalling pathways is required for prevention of ErbB-2-positive breast tumour recurrence // Br. J. Cancer. 2011. Vol. 105. P. 796–806.
82. Hirose H., Ishii H., Mimori K. el al. Notch pathway as candidate therapeutic target in Her2/Neu/ErbB2 receptor-negative breast tumors // Oncol. Rep. 2010. Vol. 23. P. 35–43.
83. Berns K., Horlings H.M., Hennessy B.T. et al. A functional genetic approach identifies the PI3K pathway as a major determinant of trastuzumab resistance in breast cancer // Cancer Cell. 2007. Vol. 12. P. 395–402.
84. Korkaya H., Paulson A., Charafe-Jauffret E. et al. Regulation of mammary stem/progenitor cells by PTEN/ Akt/beta-catenin signaling // PLoS Biol. 2009. Vol. 7. P. el000121.
85. Zhang M., Atkinson R.L., Rosen J.M. Selective targeting of radiation-resistant tumor-initiating cells // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. 2010. Vol. 107. P. 3522–3527.
86. Yang W., Yan H.X., Chen L. et al. Wnt/beta-catenin signaling contributes to activation of normal and tumorigenic liver progenitor cells // Cancer. Res. 2008. Vol. 68. P. 4287–4295.
87. Katoh M. Networking of WNT, FGF, Notch, BMP, and Hedgehog signaling pathways during carcinogenesis // Stem Cell. Rev. 2011. Vol. 5. P. 30-36.
88. Kwan H., Pecenka V., Tsukamoto A. et al. Trans-genes expressing the Wnt-1 and int-2 proto-oncogenes cooperate during mammary carcinogenesis in doubly transgenic mice // Mol. Cell. Biol. 1992. Vol. 12. P. 147–154.
89. Kakarala M., Brenner D.E., Korkaya H. et al. Target-ing breast stem cells with the cancer preventive compounds curcumin and piperine // Breast Cancer. Res. Treat. 2010. Vol. 122. P. 777–785.
90. Piggott L., Omidvar N., Marti-Perez S. et al. Suppres-sion of apoptosis inhibitor c-FLIP selectively eliminates breast cancer stem cell activity in response to the anticancer agent, TRAIL // Breast Cancer Res. 2011. Vol. 13. P. R88.
91. Kendrick J.E., Estes J.M., Straughn J.M. et al. Tumor necrosis factor-related apoptosis-inducing ligand (TRAIL) and its therapeutic potential in breast and gynecologic cancers // Gynecol. Oncol. 2007. Vol. 106. P. 614–621.
92. Lang J.Y., Hsu J.L., Meric-Bernstam F. et al. BikDD eliminates breast cancer initialing cells and synergizes with lapatinib for breast cancer treatment // Cancer Cell. 2011. Vol. 20. P. 341–356.
93. Hirsch H.A., Iliopoulos D., Tsichlis P.N., Struhl K. Metformin selectively targets cancer stem cells, and acts together with chemotherapy to block tumor growth and profong remission // Cancer Res. 2009. Vol. 69. P. 7507–7511.
94. Vazquez-Martin A., Oliveras-Ferraros C., Del Barco S. et al. The anti-diabetic drug metformin suppresses self-renewal and proliferation of trastuzumab-resistant tumorinitialing breast cancer stem cells // Breast Cancer Res. Treat. 2011. Vol. 126. P. 355–364.
95. Zielske S.P., Spalding A.C., Lawrence T.S. Loss of tumor-initiating cell activity in cyclophosphamide-treated breast xenografts // Transl. Oncol. 2010. Vol. 3. P. 149–152.
96. Russo J.E., Hilton J. Characterization of cytosolic aldehyde dehydrogenase from cyclophosphamide resistant L1210 cells // Cancer Res. 1988. Vol. 48. P. 2963–2968.
97. Takebe N., Zhao S.C., Adhikari D. et al. Generation of dual resistance to 4-hydroperoxycyclophosph-amide and methotrexate by retroviral transfer of the human aldehyde dehydrogenase class 1 gene and a mutated dihydrofolate reductase gene // Mol. Ther. 2001. Vol. 3. P. 88–96.
98. Gupta P.B., Onder T.T., Jiang G. et al. Identification of selective inhibitors of cancer stem cells by high-through-pul screening // Cell. 2009. Vol. 13. P. 64S– 6S0.
99. Katayama R., Koike S., Sato S. et al. Dofequidar fumarate sensitizes cancer stem-like side population cells to chemotherapeutic drugs by inhibiting ABCG2/BCRP-mediated drug export // Cancer Sci. 2009. Vol. 100. P. 2060–2068.