Возможности использования отечественного обонятельного теста в диагностике типовых форм ольфакторной патологии

лет

предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе

Присоединяйтесь!

Личный кабинет

лет

Присоединяйтесь!

лет

Присоединяйтесь!

Возможности использования отечественного обонятельного теста в диагностике типовых форм ольфакторной патологии

string(5) "81748"

Оториноларингология

817

30 сентября 2024

ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет), Москва, Россия

Введение: диагностика нарушений обоняния остается актуальной проблемой медицины. Наиболее часто при диагностике используются обонятельные тесты. Ранее нами был разработан обонятельный тест и проведена его валидизация на здоровых добровольцах.

Цель исследования: оценка возможности диагностики различных форм нарушений обоняния с помощью отечественного ольфакторного теста.

Материал и методы: в настоящем исследовании участвовало 100 пациентов с типовыми формами нарушения обоняния. Пациенты были распределены в 3 группы по нозологиям: острый риносинусит (ОР) (n=50), полипозный риносинусит (ПР) (n=25) и постинфекционная дисфункция обоняния (ПДО) (n=25). Обоняние у пациентов исследовали с помощью разработанного теста и, в качестве метода сравнения, визуально-аналоговой шкалы (ВАШ).

Во всех группах с помощью обонятельного теста оценивали пороговую и идентификационную способность обоняния. В группах ПР и ПДО исследование проводили однократно, в день осмотра. В группе ОР обоняние оценивали дважды: в день обращения и через 14 дней после лечения.

Результаты исследования: у пациентов всех групп было выявлено нарушение обоняния. В группе ОР при оценке обоняния по ВАШ и отечественному обонятельному тесту отмечено снижение пороговой способности обоняния без изменения идентификационной способности. Через 14 дней после проведенного лечения показатели пороговой и идентификационной способности обоняния улучшились, а оценка по ВАШ снизилась. У пациентов в группах ПР и ПДО как ВАШ, так и отечественный обонятельный тест выявили снижение пороговой и идентификационной способности обоняния. Во всех группах результаты, полученные с помощью ВАШ, высоко коррелировали с пороговой способностью обоняния, а у пациентов группы ПДО — как с пороговой, так и с идентификационной.

Заключение: по результатам проведенного исследования продемонстрировано, что отечественный обонятельный тест эффективен в выявлении нарушений обонятельной способности у пациентов с типовыми формами нарушения обоняния.

Ключевые слова: обоняние, обонятельный тест, диагностика обоняния, пороговая способность, идентификационная способность, острый риносинусит, полипозный риносинусит, постинфекционная дисфункция обоняния, аромат.

G.V. Lebedeva, M.V. Svistushkin, L.V. Selezneva, V.A. Kudryavtseva, K.K. Pogosyan, I.A. Zinchenko, V.M. Svistushkin

I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University), Moscow, Russian Federation

Background: the diagnosis of olfactory disorders remains a critical issue in clinical practice. Olfactory testing is the most commonly utilized diagnostic tool. Previously, we developed an olfactory test and validated it on healthy volunteers.

Aim: to evaluate the diagnostic efficacy of a domestic olfactory test in detecting various olfactory disorders.

Materials and Methods: this study included 100 patients presenting with typical olfactory disorders. Subjects were categorized into three groups: acute rhinosinusitis (AR) (n=50), polypous rhinosinusitis (PR) (n=25), and post-viral olfactory dysfunction (PVDO) (n=25). Olfactory function was assessed using the developed test and a visual analog scale (VAS) for comparative analysis.

Olfactory threshold and odor discrimination ability were measured in all groups using the olfactory test. In the PR and PVDO groups, the assessment was conducted once on the examination day. In the AR group, assessments were performed twice: on the day of treatment and 14 days post-treatment.

Results: olfactory dysfunction was detected in all groups. In the AR group, both the VAS and the domestic olfactory test indicated a decrease in olfactory threshold without changes in odor discrimination ability. Fourteen days post-treatment, improvements in olfactory threshold and odor discrimination were noted, although VAS scores demonstrated a decline. In the PR and PVDO groups, both VAS and the domestic olfactory test showed reductions in olfactory threshold and odor discrimination abilities. VAS results highly correlated with the olfactory threshold across all groups, and additionally with odor discrimination ability in the PVDO group.

Conclusion: the study demonstrated the effectiveness of the domestic olfactory test in diagnosing typical olfactory disorders.

Keywords: olfaction, olfactory test, olfactory diagnostics, olfactory threshold, odor discrimination ability, acute rhinosinusitis, polypous rhinosinusitis, post-viral olfactory dysfunction, odor.

For citation: Lebedeva G.V., Svistushkin M.V., Selezneva L.V., Kudryavtseva V.A., Pogosyan K.K., Zinchenko I.A., Svistushkin V.M. Possibilities of using the domestic olfactory test in the diagnosis of typical olfactory disorders. Russian Medical Inquiry. 2024;8(8):470–476 (in Russ.). DOI: 10.32364/2587-6821-2024-8-8-5.

Для цитирования: Лебедева Г.В., Свистушкин М.В., Селезнева Л.В., Кудрявцева В.А., Погосян К.К., Зинченко И.А., Свистушкин В.М. Возможности использования отечественного обонятельного теста в диагностике типовых форм ольфакторной патологии. РМЖ. Медицинское обозрение. 2024;8(8):470-476. DOI: 10.32364/2587-6821-2024-8-8-5.

Введение

Оценка обонятельной способности — неотъемлемая часть диагностики ряда заболеваний, относящихся к разным разделам медицины: оториноларингологии, неврологии, психиатрии и др. [1–3]. Важность диагностики расстройств обоняния неоднократно подчеркивалась в международных клинических рекомендациях, зарубежных и отечественных исследованиях. Тем не менее в настоящее время в Российской Федерации отсутствуют обонятельные тесты, зарегистрированные в качестве медицинских изделий [4–6].

Ранее нами был разработан обонятельный тест и проведена его валидизация на здоровых добровольцах, результаты проведенного исследования опубликованы [7]. Отечественный обонятельный тест включает в себя 2 панели, предназначенные для оценки пороговой и идентификационной способности обоняния. Все запахи, включенные в тест, адаптированы и узнаваемы для населения нашей страны [8].

Для оценки пороговой способности обоняния используется бутиловый спирт в возрастающих по концентрации разведениях. Оценочная шкала включает от 0 до 25 баллов, где 0–16 баллов — гипосмия; 17–22 балла — нормальная способность обоняния, более 23 баллов — гиперосмия. Для оценки идентификационной способности обоняния используют 20 флаконов с запахами кофе, апельсина, чеснока, мяты, мандарина, лука, клубники, лимона, яблока, спирта, рыбы, скошенной травы, шоколада, банана, розы, дыни, огурца, малины, ванили, арбуза. Оценочная шкала включает 20 баллов — от 0 до 20, где 0–16 баллов — расстройство идентификационной способности обоняния, 17–20 — норма [7].

Цель исследования: оценка возможности диагностики различных форм нарушений обоняния с помощью отечественного ольфакторного теста.

Материал и методы

Настоящее исследование было одобрено локальным этическим комитетом (протокол № 12–23 от 07.07.2023). В исследовании приняли участие 100 пациентов с типовыми формами нарушения обоняния. В соответствии с нозологией пациенты были распределены в 3 группы: острый риносинусит (ОР) (n=50), полипозный риносинусит (ПР) (n=25) и постинфекционная дисфункция обоняния (ПДО) (n=25).

Критерии включения: мужчины или женщины в возрасте от 18 до 80 лет, согласие пациента на участие в исследовании, проживание на территории Российской Федерации более 10 лет, пациенты с ОР, ПР, ПДО.

Критерии невключения: возраст младше 18 лет, беременность.

Критерии исключения: хирургические вмешательства на структурах полости носа в предшествующие 6 мес., открытые травмы головы, аллергические реакции на представленные запахи, бронхиальная астма в анамнезе, наличие эпилепсии и/или эпилептических приступов в анамнезе, наличие тяжелой соматической патологии или онкологического заболевания в анамнезе.

Перед тестированием с помощью обонятельного теста у каждого пациента были осмотрены ЛОР-органы. Затем проведено исследование обоняния с помощью разработанного обонятельного теста и, в качестве метода сравнения, визуально-аналоговой шкалы (ВАШ) субъективной выраженности симптомов ольфакторных нарушений. Последняя представляет собой шкалу от 0 до 10 баллов, в которой 0–3 балла соответствуют легкой степени нарушения обоняния, 4–7 баллов — умеренной степени, 8–10 — тяжелой степени. Данный метод был использован для оценки обонятельной способности в ряде клинических исследований [9, 10].

Во всех группах с помощью отечественного обонятельного теста оценивали пороговую и идентификационную способность обоняния. В группах ПР и ПДО исследование проводили однократно в день осмотра, а в группе ОР — дважды: в день обращения и через 14 дней после курса стандартной терапии¹(рис. 1).

Рис. 1. Дизайн исследования по оценке обонятельной способности у пациентов с типовыми формами нарушения обоняния Fig. 1. Study design to assess olfactory ability in patients with typical olfactory disorder

Далее были изучены результаты оценки обонятельной способности с помощью ВАШ, пороговой и идентификационной способности обоняния с помощью обонятельного теста. Проанализированы корреляционные связи между результатами, полученными с помощью ВАШ и отечественного обонятельного теста, а также между пороговой и идентификационной способностью обоняния при диагностике отечественным обонятельным тестом.

Методика оценки обонятельной способности с помощью отечественного обонятельного теста

Перед исследованием пороговой способности обоняния пациенту закрывали глаза с помощью маски. Для оценки пороговой способности обоняния использовали 1-ю панель обонятельного теста с n-бутанолом в 25 разведениях. Вещество из флакона наносили на бумажный блоттер, после чего подносили к носу пациента, которому необходимо было ответить на вопрос, чувствует ли он запах какого-либо вещества. Исследование проводили до тех пор, пока пациент не почувствует запах в двух флаконах по порядку. Учитывали балл, присвоенный флакону с наименьшей концентрацией вещества. Идентификационную способность обоняния оценивали с использованием 2-й панели теста, которая включала в себя 20 флаконов с различными запахами. После прослушивания запаха пациент из четырех предложенных изображений выбирал то, которое соответствует аромату. За каждый правильный ответ присваивался балл, в конце полученные баллы за этот этап теста суммировались.

Статистическая обработка данных

Статистическую обработку данных проводили с помощью программного обеспечения IBM SPSS Statistics 27.0 (США, IBM). Корреляционный анализ проводили с использованием корреляции Спирмена, так как шкала ВАШ является порядковой переменной. Сравнительный анализ для количественных признаков проводили на основании критерия Краскела — Уоллиса для независимых измерений и теста Вилкоксона для повторных измерений ввиду того, что данные не были нормально распределены. Различия расценивались как статистически значимые при p<0,05.

Результаты исследования

В результате проведенного исследования у пациентов всех трех групп было выявлено нарушение обоняния.

У пациентов группы ОР при оценке состояния с помощью ВАШ отмечались жалобы средней и тяжелой степени интенсивности, баллы распределились в пределах от 4 до 10. При исследовании с применением отечественного обонятельного теста было отмечено снижение пороговой способности обоняния без изменения способности идентифицировать ароматы. Распределение оценки пороговой способности обоняния составило от 6 до 15 баллов, что указывает на ее снижение. Показатели идентификационной способности обоняния были распределены в пределах значений, соответствующих норме: от 17 до 20 баллов. Также была продемонстрирована высокая корреляционная связь интенсивности жалоб по ВАШ с пороговой способностью обоняния, определенной по отечественному обонятельному тесту: r_s=-0,925, p<0,001. При этом отсутствовала корреляционная связь между результатами оценки пороговой и идентификационной способности обоняния: r_s=-0,170, p=0,238. Через 14 дней после лечения интенсивность жалоб у пациентов группы ОР, оцениваемая по ВАШ, снизилась и соответствовала легкой степени тяжести. Показатели пороговой способности обоняния находились в пределах нормы от 17 до 25 баллов. Высокая корреляционная связь между этими показателями сохранялась: r_s=-0,740, p<0,001 (рис. 2).

Рис. 2. Оценка обонятельной способности у пациентов с типовыми формами нарушения обоняния с помощью ВАШ и отечественного обонятельного теста. Красным пунктиром обозначено распределение пациентов с нормальным обонянием [8]. В зеленых рамках — показатели зн

Среди пациентов группы ПР интенсивность жалоб при оценке по ВАШ соответствовала средней и тяжелой степени тяжести. Распределение баллов при оценке пороговой способности обоняния с применением отечественного обонятельного теста составило от 1 до 10 баллов, что указывает на ее снижение. У 88% пациентов баллы, полученные при оценке идентификационной способности обоняния, не выходили за пределы нормальных значений, 12% пациентов набрали 16 баллов, что указывает на незначительное снижение идентификационной способности обоняния. Отмечена высокая корреляционная связь интенсивности жалоб, оцененной по ВАШ, и пороговой способности обоняния, определенной с применением отечественного обонятельного теста: r_s=-0,959, p<0,001. Корреляционная связь показателей пороговой и идентификационной способности обоняния отсутствовала: r_s=-0,120, p=0,405 (см. рис. 2).

У 10 пациентов группы ПДО интенсивность жалоб по ВАШ соответствовала легкой (1–3 балла) степени тяжести, у 5 — средней (5–6 баллов), у 10 — тяжелой (8–10 баллов). Пороговая способность обоняния с помощью отечественного обонятельного теста оценивалась в 1–7 баллов у 10 пациентов, в 9–11 баллов у 5 пациентов и 14–16 баллов у 10 пациентов, где значения от 1 до 16 баллов указывали на ее снижение. Отмечается высокая корреляционная связь интенсивности жалоб, определенной по ВАШ, и пороговой способности обоняния: r_s=-0,988, p<0,001. У 36% пациентов группы ПДО также отмечалось расстройство идентификационной способности обоняния. Стоит отметить высокую корреляционную связь пороговой и идентификационной способности обоняния: r_s=0,977, p<0,001, а также результатов, определенных с помощью ВАШ, и показателей идентификационной способности обоняния: r_s=0,983, p<0,001 (см. рис. 2).

Обсуждение

Диагностика нарушений обоняния остается актуальной медицинской проблемой. В литературе представлено множество исследований по данному направлению [11–13]. С целью выявлений ольфакторных нарушений используют различные виды обонятельных тестов. Следует отметить, что для качественной диагностики необходима культурная адаптация тестов, поскольку применение неадаптированного теста может показать наличие несуществующих изменений у человека с нормальной обонятельной способностью [14].

В настоящем исследовании изучались возможности использования разработанного отечественного теста оценки обоняния при диагностике ольфакторной дисфункции. Исходя из классификации обонятельных нарушений, нами были исследованы три группы пациентов: с ОР, ПР и ПДО, нарушение обоняния у которых соответствовало кондуктивным и сенсоневральным формам [15].

В качестве метода сравнения была использована ВАШ для оценки степени интенсивности жалоб. Стоит отметить, что при оценке обонятельной способности с применением ВАШ существуют различные градации баллов. В работе A. Zarachi et. al. [9] при проведении исследования у пациентов с новой коронавирусной инфекцией (COVID-19) и расстройствами обоняния использовались следующие критерии: 0–3 балла — легкая степень нарушения обоняния, 4–7 баллов — умеренная, 8–10 баллов — тяжелая [9]. При валидизации ВАШ для оценки обоняния у пациентов с хроническим риносинуситом в исследовании I. Alobid et. al. [10] шкала представляет собой линейку длиной 100 мм, где 0 соответствует отсутствию жалоб, а 100 — полной потере обоняния. В практических рекомендациях [15] представлена следующая шкала: 0 — полное отсутствие обоняния, а 10 — нормальное обоняние. Эти различия интерпретации требуют проведения дополнительных сравнительных исследований для дальнейшей стандартизации ВАШ, применяемой для оценки жалоб на обонятельные нарушения.

В группу ОР были включены пациенты с ОР, основными симптомами которого, согласно отечественным клиническим рекомендациям по острому синуситу и EPOS 2020, являются заложенность носа, выделения из полости носа, лицевая боль и снижение обоняния1 [4]. Однако в клинической практике нарушению обоняния при ОР не придается особого значения. Возможно, это связано с тем, что пациенты не так часто предъявляют жалобы на расстройство обоняния, но это не исключает его наличие.

В нашей работе при оценке с помощью отечественного обонятельного теста было выявлено изменение обонятельной способности у пациентов с ОР, а именно снижение пороговой способности обоняния. При оценке идентификационной способности обоняния все показатели находились в пределах нормальных значений. В работе A. Ciofalo et al. [16], в которой оценивали эффективность применения гиалуроната натрия в качестве вспомогательного метода лечения ОР, обонятельную функцию до лечения оценивали с помощью ВАШ и обонятельного теста Sniffin' Sticks test (Burghardt, ФРГ). У этих пациентов было выявлено нарушение обоняния при оценке каждым из методов (по ВАШ 2 балла (при норме 0), по Sniffin' Sticks test TDI (Threshold-Discrimination-Identification) <30, что соответствует гипосмии). В исследовании J. Alt et al. [17] оценивали идентификационную способность обоняния у пациентов с рецидивирующим бактериальным риносинуситом с использованием обонятельного теста Brief Smell Identification (B-SIT Test) (Sensonics, США), который включает в себя 12 различных ароматизаторов. По результатам проведенного исследования у 71% пациентов была выявлена нормальная идентификационная способность обоняния. Эти данные подтверждают, что у пациентов с ОР нарушается обонятельная способность, но у большинства, предположительно, в значительной степени — за счет снижения пороговой способности обоняния с возможным изменением идентификации.

В группе пациентов с ПР в нашем исследовании также продемонстрировано снижение пороговой способности обоняния. Идентификационная способность обоняния у большинства (88%) пациентов находилась в диапазоне нормальных значений. В работе A. Macchi et al. [18] также оценивали обонятельную способность у 811 пациентов с ПР. Исследование проводили с использованием теста Sniffin' Sticks. Снижение обонятельной способности было выявлено у 86% пациентов. В работе M. Gelardi et al. [19] обонятельную способность определяли с использованием теста Sniffin' Sticks у 62 пациентов с ПР. По результатам проведенного исследования показано, что у 55 пациентов была нарушена обонятельная способность (значение TDI <30,5). Кроме того, необходимо отметить, что развитие нарушения обоняния не зависело от степени обструкции, что подтверждено эндоскопическим исследованием и риноманометрией, но обнаружена взаимосвязь с воспалением в полости носа (преимущественно за счет эозинофильного и тучноклеточного инфильтрата).

Количество пациентов с постинфекционной дисфункцией обоняния значительно возросло после пандемии коронавирусной инфекции (СOVID-19). Было проведено множество различных исследований обонятельной способности. В Нидерландах E.J.A. Schepens et al. [20] исследовали обонятельную способность 77 пациентов с СOVID-19, для чего использовали различные методы диагностики: ВАШ, Sniffin' Sticks test и др. По результатам теста Sniffin' Sticks средний балл TDI во время заболевания составил 18,25–24,75, что расценивается как гипосмия. M. Buksinska et al. [21] в исследовании, в котором участвовал 81 пациент, определяли тяжесть потери обонятельной способности. Оценку проводили с использованием теста Sniffin' Sticks и вкусовых полосок. Продемонстрировано снижение обоняния: у 22% пациентов зарегистрирована аносмия, у 64% — гипосмия. Стоит отметить, что 36% пациентов сообщали о присутствии только фантосмии (искажение запахов) без изменения пороговой чувствительности. В то же время при оценке изолированно только пороговой и идентификационной способности обоняния чаще встречались изменения пороговой способности обоняния [21].

В нашем исследовании при определении обонятельной способности с помощью разработанного нами теста у пациентов с постинфекционной дисфункцией обоняния было выявлено снижение пороговой и идентификационной способности обоняния. Распределение баллов при оценке пороговой способности обоняния соответствует трем степеням тяжести, которые также выявляются и при исследовании с применением ВАШ: оценка 0–8 баллов соответствует легкой степени, 9–13 баллов — средней степени, 14–16 баллов — тяжелой степени.

Следует отметить, что в группах ОР и ПР отсутствует корреляционная связь между пороговой и идентификационной способностью обоняния, поэтому у таких пациентов достаточно оценивать только пороговую способность обоняния. Это сокращает время, затрачиваемое на исследование, и позволяет использовать данную методику в ежедневной клинической практике. Однако для комплексной оценки обоняния в случае, когда причина патологии неизвестна, необходимо проводить оценку как пороговой, так и идентификационной способности обоняния, поскольку у пациентов, например с постинфекционной дисфункцией обоняния, может быть снижена только идентификационная способность без изменения пороговой [14].

Заключение

На данный момент вопрос диагностики обоняния остается актуальным и открытым для изучения. В мире существует множество различных способов для выявления нарушений обонятельной способности, но на территории Российской Федерации отсутствует метод, который был бы адаптирован к нашему населению и использовался бы врачами в ежедневной клинической практике. На основании результатов проведенного исследования с участием 100 пациентов с типовыми формами нарушения обоняния показано, что применение отечественного обонятельного теста позволяет эффективно выявлять наличие кондуктивных и сенсоневральных нарушений обонятельной способности. Данный метод диагностики удобен и прост в применении, не требует дополнительного обучения, что делает его перспективным для внедрения в клиническую практику.

Сведения об авторах:

Лебедева Гая Валерьевна — аспирант кафедры болезней уха, горла и носа Института клинической медицины им. Н.В. Склифосовского ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет); 119991, Россия, г. Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2; ORCID iD 0000-0002-9697-2597.

Свистушкин Михаил Валерьевич — к.м.н., ассистент кафедры болезней уха, горла и носа Института клинической медицины им. Н.В. Склифосовского ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет); 119991, Россия, г. Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2; ORCID iD 0000-0002-8552-1395.

Селезнева Лилия Валерьевна — к.м.н., ассистент кафедры болезней уха, горла и носа Института клинической медицины им. Н.В. Склифосовского ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет); 119991, Россия, г. Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2; ORCID iD 0000-0002-5296-0463.

Кудрявцева Варвара Алексеевна — студент 4-го курса Института клинической медицины им. Н.В. Склифосовского ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет); 119991, Россия, г. Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2; ORCID iD 0000-0002-7343-7655.

Погосян Карина Камоевна — студент 5-го курса Института клинической медицины им. Н.В. Склифосовского ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет); 119991, Россия, г. Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2; ORCID iD 0009-0008-3028-336X.

Зинченко Игорь Андреевич — студент 4-го курса Института клинической медицины им. Н.В. Склифосовского ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет); 119991, Россия, г. Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2; ORCID iD 0009-0007-6499-5659.

Свистушкин Валерий Михайлович — д.м.н., профессор, директор клиники болезней уха, горла и носа Института клинической медицины им. Н.В. Склифосовского ФГАОУ ВО Первый МГМУ им. И.М. Сеченова Минздрава России (Сеченовский Университет); 119991, Россия, г. Москва, ул. Трубецкая, д. 8, стр. 2; ORCID iD 0000-0001-7414-1293.

Контактная информация: Лебедева Гая Валерьевна, e-mail: gde12@yandex.ru.

Прозрачность финансовой деятельности: исследование выполнено на средства гранта 24-25-00415 Российского научного фонда.

Конфликт интересов отсутствует.

Статья поступила 08.07.2024.

Поступила после рецензирования 31.07.2024.

Принята в печать 23.08.2024.

About the authors:

Gaya V. Lebedeva — post-graduate student of the Department of Ear, Throat and Nose Diseases at the N.V. Sklifosovskiy Institute of Clinical Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University); 2, build. 8, Trubetskaya str., Moscow, 119991, Russian Federation; ORCID iD 0000-0002-9697-2597.

Mikhail V. Svistushkin — C. Sc. (Med.), Assistant Professor of the Department of Ear, Throat and Nose Diseases at the N.V. Sklifosovskiy Institute of Clinical Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov

University); 2, build. 8, Trubetskaya str., Moscow, 119991, Russian Federation; ORCID iD 0000-0002-8552-1395.

Lilia V. Selezneva — C. Sc. (Med.), Assistant Professor of the Department of Ear, Throat and Nose Diseases at the N.V. Sklifosovskiy Institute of Clinical Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University); 2, build. 8, Trubetskaya str., Moscow, 119991, Russian Federation; ORCID iD 0000-0002-5296-0463.

Varvara A. Kudryavtseva — 4th-grade student at the N.V. Sklifosovskiy Institute of Clinical Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University); 2, build. 8, Trubetskaya str., Moscow, 119991, Russian Federation; ORCID iD 0000-0002-7343-7655.

Karina K. Pogosyan — 5th-grade student at the N.V. Sklifosovskiy Institute of Clinical Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University); 2, build. 8, Trubetskaya str., Moscow, 119991, Russian Federation; ORCID iD 0009-0008-3028-336X.

Igor A. Zinchenko — 4th-grade student at the N.V. Sklifosovskiy Institute of Clinical Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University); 2, build. 8, Trubetskaya str., Moscow, 119991, Russian Federation; ORCID iD 0009-0007-6499-5659.

Valery M. Svistushkin — Dr. Sc. (Med.), Professor, Director of the Clinic of Ear, Throat and Nose Diseases at the N.V. Sklifosovskiy Institute of Clinical Medicine, I.M. Sechenov First Moscow State Medical University (Sechenov University); 2, build. 8, Trubetskaya str., Moscow, 119991, Russian Federation; ORCID iD 0000-0001-7414-1293.

Contact information: Gaya V. Lebedeva, e-mail: gde12@yandex.ru.

Financial Disclosure: the research was supported by the grant 24-25-00415 of the Russian Science Foundation.

There is no conflict of interest.

Received 08.07.2024.

Revised 31.07.2024.

Accepted 23.08.2024.

¹Клинические рекомендации Минздрава России. Острый синусит. 2021. (Электронный ресурс.) URL: https://cr.minzdrav.gov.ru/recomend/313_2?ysclid=m0fabo1ss7197111094 (дата обращения: 24.04. 2024).

1. Морозова С.В., Саватеева Д.М., Петрова Е.И. Обонятельные расстройства у пациентов с нейродегенеративными заболеваниями. Неврологический журнал. 2014;19(1):4–8. DOI: 10.18821/1560-9545-2014-19-1-4-8.Morozova S.V., Savateeva D.M., Petrova E.I. Olfactory disorders in patients with neurodegenerative diseases. The Neurological Journal. 2014;19(1):4–8 (in Russ.). DOI: 10.18821/1560-9545-2014-19-1-4-8.
2. Carnemolla S.E., Hsieh J.W., Sipione R. et al. Olfactory dysfunction in frontotemporal dementia and psychiatric disorders: A systematic review. Neurosci Biobehav Rev. 2020;118:588–611. DOI: 10.1016/j.neubiorev.2020.08.002.
3. Meng X., Deng Y., Dai Z., Meng Z. COVID-19 and anosmia: A review based on up-to-date knowledge. Am J Otolaryngol. 2020;41(5):102581. DOI: 10.1016/j.amjoto.2020.102581.
4. Fokkens W.J., Lund V.J., Hopkins C. et al. European Position Paper on Rhinosinusitis and Nasal Polyps 2020. Rhinology. 2020;58(Suppl S29):1–464. DOI: 10.4193/Rhin20.600.
5. Hummel T., Whitcroft K.L., Andrews P. et al. Position paper on olfactory dysfunction. Rhinol Suppl. 2017;54(26):1–30. DOI: 10.4193/Rhino16.248.
6. Boesveldt S., Postma E.M., Boak D. et al. Anosmia-A Clinical Review. Chem Senses. 2017;42(7):513–523. DOI: 10.1093/chemse/bjx025.
7. Лебедева Г.В., Свистушкин М.В., Селезнева Л.В. и др. Отечественный обонятельный тест: разработка и валидизация. Вестник оториноларингологии. 2024;89(3):41–47. DOI: 10.17116/otorino20248903141.Lebedeva G.V., Svistushkin M.V., Selezneva L.V. et al. Development and validation of Russian olfactory test. Russian Bulletin of Otorhinolaryngology. 2024;89(3):41–47 (in Russ.). DOI: 10.17116/otorino20248903141.
8. Лебедева Г.B., Свистушкин М.В., Селезнева Л.В. и др. Определение узнаваемости запахов у населения регионов Российской Федерации: кросс-секционное исследование. Медицинский совет. 2023;(19):180–186. DOI: 10.21518/ms2023-373.Lebedeva G.V., Svistushkin M.V., Selezneva L.V. et al. Odors determition among the population of the regions of the Russian Federation: Cross-sectional study. Medical Council. 2023;(19):180–186 (in Russ.). DOI: 10.21518/ms2023-373.
9. Zarachi A., Lianou A.D., Pezoulas V. et al. Visual Analogue Scale for the Evaluation of Olfactory and Gustatory Dysfunction of COVID-19 Patients in Northwestern Greece. Cureus. 2023;15(3):e36413. DOI: 10.7759/cureus.36413.
10. Alobid I., Calvo-Henríquez C., Viveros-Díez P. et al. Validation of Visual Analogue Scale for loss of smell as a quick test in chronic rhinosinusitis with nasal polyps. J Investig Allergol Clin Immunol. 2023:0. DOI: 10.18176/jiaci.0937. Online ahead of print.
11. Quintana-Castro P., Garcia-Melendez D.D., Morales-Casado M.I. Olfactory disfunctions after 6 months of SARS-CoV-2 infection. Med Clin (Barc). 2022;159(1):54–55. DOI: 10.1016/j.medcli.2022.02.024.
12. Mackers P., Rojas-Lechuga M.J., Langdon C. et al. Septoplasty and/or inferior turbinoplasty produce significant improvements of the sense of smell. Rhinology. 2023;61(5):421–431. DOI: 10.4193/Rhin22.461.
13. Mozzanica F., Ferrulli A., Vujosevic S. et al. Olfactory disfunction and diabetic complications in type 2 diabetic patients: a pilot study. Endocrine. 2022;75(3):760–767. DOI: 10.1007/s12020-021-02897-6.
14. Delgado-Losada M.L., Delgado-Lima A.H., Bouhaben J. Spanish Validation for Olfactory Function Testing Using the Sniffin' Sticks Olfactory Test: Threshold, Discrimination, and Identification. Brain Sci. 2020;10(12):943. DOI: 10.3390/brainsci10120943.
15. Ольфакторная дисфункция. Практические рекомендации. Под ред. Лопатина А.С. 2024. (Электронный ресурс.) URL: http://rhinology.ru/wp-content/uploads/2024/06/ОД_практич.рекомендации.pdf (дата обращения: 24.04.2024).Olfactory dysfunction. Practical recommendations. Lopatin A.S., ed. 2024. (Electronic resource.) URL: http://rhinology.ru/wp-content/uploads/2024/06/ОД_практич.рекомендации.pdf (access date: 24.04.2024) (in Russ.).
16. Ciofalo A., De Vincentiis M., Zambetti G. et al. Olfactory dysfunction in acute rhinosinusitis: intranasal sodium hyaluronate as adjuvant treatment. Eur Arch Otorhinolaryngol. 2017;274(2):803–808. DOI: 10.1007/s00405-016-4277-x.
17. Alt J.A., Mace J.C., Buniel M.C. et al. Predictors of olfactory dysfunction in rhinosinusitis using the brief smell identification test. Laryngoscope. 2014;124(7):E259–266. DOI: 10.1002/lary.24587.
18. Macchi A., Giorli A., Cantone E. et al. Sense of smell in chronic rhinosinusitis: A multicentric study on 811 patients. Front Allergy. 2023;4:1083964. DOI: 10.3389/falgy.2023.1083964.
19. Gelardi M., Piccininni K., Quaranta N. et al. Olfactory dysfunction in patients with chronic rhinosinusitis with nasal polyps is associated with clinical-cytological grading severity. Acta Otorhinolaryngol Ital. 2019;39(5):329–335. DOI: 10.14639/0392-100X-2426.
20. Schepens E.J.A., Boek W.M., Boesveldt S. et al. One-year psychophysical evaluation of COVID-19-induced olfactory disorders: a prospective cohort study. BMC Med. 2023;21(1):490. DOI: 10.1186/s12916-023-03205-x.
21. Buksinska M., Skarzynski P.H., Raj-Koziak D. et al. Persistent Olfactory and Taste Dysfunction after COVID-19. Life (Basel). 2024;14(3):317. DOI: 10.3390/life14030317.