Пищевая избирательность и пищевая неофобия у детей: последствия и роль средовых факторов

лет

предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе

Присоединяйтесь!

Личный кабинет

лет

Присоединяйтесь!

лет

Присоединяйтесь!

Пищевая избирательность и пищевая неофобия у детей: последствия и роль средовых факторов

string(5) "81296"

Гастроэнтерология Педиатрия

2113

27 июня 2024

ФГБОУ ВО СамГМУ Минздрава России, Самара, Россия

Трудности с питанием встречаются у большинства детей и определяются сложным взаимодействием внешних и внутренних факторов. Наиболее частыми особенностями питания у детей являются пищевая избирательность (отказ от значительной части знакомых и новых продуктов) и пищевая неофобия (отказ от незнакомых продуктов). Эти особенности пищевого поведения обычно возникают на втором полугодии жизни, достигают пика к 2–6 годам и склонны спонтанно разрешаться с дальнейшим взрослением ребенка, однако могут персистировать в более старшем возрасте и доставлять эмоциональные страдания всей семье, оказывать неблагоприятное влияние на здоровье детей. Целью данного обзора была систематизация имеющихся данных о влиянии пищевой избирательности и неофобии на физическое развитие детей, а также анализ потенциального влияния внешних управляемых факторов на формирование такого нежелательного поведения. Данные литературы показывают, что на фоне таких особенностей пищевого поведения макронутриентная недостаточность развивается достаточно редко, антропометрические показатели детей, имея склонность к снижению, остаются тем не менее в пределах популяционной нормы, тогда как дефицит микронутриентов является частым осложнением пищевой избирательности. Факторы внешней среды, такие как ранний пищевой опыт и стиль кормления, оказывают выраженное влияние на формирование особенностей пищевого поведения, однако значимость каждого из них и конкретные механизмы воздействия на сегодняшний день неизвестны.

Ключевые слова: дети, пищевое поведение, питание, пищевая неофобия, пищевая избирательность, микронутриентная недостаточность, физическое развитие.

E.A. Balashova, A.A. Pogodina

Samara State Medical University, Samara, Russian Federation

Eating problems are prevalent in children and are influenced by a complex interplay of external and internal factors. The most common characteristics of eating behavior in children are food selectivity (refusal of a significant proportion of familiar and novel foods) and food neophobia (refusal of unfamiliar foods). These characteristics of eating behavior typically emerge in the second half of life, peak between the ages of 2 and 6, and tend to resolve spontaneously as the child continues to mature. However, these behaviors can persist into old age, causing emotional distress for the entire family and negatively impacting children's health. The aim of this paper is to summarize the available data on the effects of food selectivity and neophobia on children's physical development and to analyze the potential impact of external controllable factors on the development of such undesirable behaviors. Published data suggest that macronutrient deficiencies are uncommon in the setting of such dietary behaviors. Anthropometric parameters in children tend to decline, but remain within normal ranges in the population. In contrast, micronutrient deficiencies are a common complication of food selectivity. Environmental factors, such as early food experiences and feeding style, have a significant impact on the development of eating behavior. However, the relevance of each factor and the specific mechanisms of influence are currently unknown.

Keywords: children, eating behavior, nutrition, food neophobia, food selectivity, micronutrient deficiency, physical development.

For citation: Balashova E.A., Pogodina A.A. Food selectivity and food neophobia in children: consequences and the role of environmental factors. Russian Medical Inquiry. 2024;8(5):293–298 (in Russ.). DOI: 10.32364/2587-6821-2024-8-5-8.

Для цитирования: Балашова Е.А., Погодина А.А. Пищевая избирательность и пищевая неофобия у детей: последствия и роль средовых факторов. РМЖ. Медицинское обозрение. 2024;8(5):293-298. DOI: 10.32364/2587-6821-2024-8-5-8.

Введение

Питание является важным и, в отличие от наследственности, анатомических и физиологических особенностей, управляемым фактором здоровья детей и занимает ведущее место в концепции «первых 1000 дней жизни». Именно в раннем детском возрасте формируются и закрепляются пищевые привычки и паттерны, которые будут сопровождать человека в течение всей жизни, непрерывно оказывая влияние на риск развития множества заболеваний. Тем не менее множество детей и их родителей сталкиваются с различными сложностями в организации питания, включающими нарушение навыков жевания, плохой аппетит, отказ от еды или избирательность, неадекватность самостоятельного питания, чрезмерную продолжительность приема пищи, капризы во время еды.

Трудности с питанием в зависимости от используемых критериев встречаются у большинства детей и определяются сложным взаимодействием внешних и внутренних факторов [1]. Наиболее частыми особенностями питания у детей являются пищевая избирательность (отказ от значительной части знакомых и новых продуктов) и пищевая неофобия (отказ от незнакомых продуктов). Эти особенности пищевого поведения обычно возникают на втором полугодии жизни, достигают пика к 2–6 годам и склонны спонтанно разрешаться с дальнейшим взрослением ребенка [2]. Вместе с тем пищевая избирательность и неофобия могут персистировать в более старшем возрасте [3] и, особенно при тяжелой форме, доставляют эмоциональные страдания всей семье, оказывают неблагоприятное влияние на здоровье детей. Наиболее очевидные последствия таких особенностей пищевого поведения — макро- и микронутриентная недостаточность.

Макронутриентная недостаточность

В отношении дефицита макронутриентов у детей с пищевой избирательностью и неофобией существует достаточно большое число исследований, однако их результаты разнородны, что связано со сложностью определения изучаемых явлений, их тяжестью и продолжительностью. Тем не менее имеющиеся исследования пытаются ответить на следующие вопросы: получают ли дети с пищевой избирательностью и неофобией достаточное число калорий и макронутриентов и как их рацион влияет на антропометрические характеристики детей.

Большинство исследований показывают, что в целом дети с пищевой избирательностью потребляют меньше калорий и имеют меньшую массу тела, чем их сверстники с типичным пищевым поведением. Например, анализ антропометрических показателей 2068 детей показал, что персистирующая пищевая избирательность приводит к тому, что к 15 годам такие дети имеют массу тела на 2,3 кг меньше и рост на 0,8 см ниже, чем дети без таких особенностей пищевого поведения [4]. Исследование, проведенное в Тайване с участием 300 детей (средний возраст 2,95 года), также показало, что процент детей с массой тела, ростом и индексом массы тела (ИМТ) ниже 15-го перцентиля был вдвое выше в группе с избирательностью питания [5].

С другой стороны, необходимо отметить, что пищевая избирательность и неофобия не оказывают настолько значимого влияния на массу тела детей в будущем, чтобы приводить к ее клиническому дефициту. Например, в 10-летнем наблюдении с участием девочек в возрасте от 5 до 15 лет с постоянной повышенной пищевой избирательностью обнаружили существенно более низкую массу тела, однако в течение всего срока наблюдения данный показатель находился в пределах 50-го перцентиля [6]. Также у таких девочек к подростковому возрасту была существенно меньшая вероятность избыточной массы тела. В связи с этим исследователи делают вывод о протективном действии пищевой избирательности в отношении ожирения, и необходимости информирования родителей о здоровом отношении к такому пищевому поведению детей. Также в исследовании C.M. Taylor et al. [7] обнаружилось, что общая калорийность рациона избирательных в еде детей в 3,5 года была такой же, как и у их сверстников, не проявлявших избирательности в еде, а средняя масса тела, рост и ИМТ детей с пищевой привередливостью был стабильно выше 50-го перцентиля [8]. В отношении потребления макроэлементов достоверная разница обнаружена только в отношении белка, однако у всех детей оно все равно оставалось в пределах, указанных в национальных рекомендациях. Несмотря на то, что рацион избирательных в еде детей в целом содержал меньше мяса, фруктов и овощей как при наборе в исследование, так и при повторном обследовании в возрасте 7,5, 10 и 13 лет, C.M. Taylor et al. [9] сделали вывод о том, что отличия являются недостаточно выраженными, чтобы вызывать физиологические последствия.

Несмотря на это, имеются данные, что дети с пищевой неофобией чаще отдают предпочтение ультрапереработанным продуктам с высоким содержанием сахара и жиров [10], а также сладким газированным напиткам [7, 9], что является очевидным фактором риска нерационального питания (с дефицитом микронутриентов) и избыточной массы тела. В результате имеющийся систематический обзор по данной проблеме не выявил достоверной связи пищевой неофобии и привередливости с массой тела детей, что, вероятно, в большей степени связано с отсутствием едино-образия определения этих состояний [11].

Микронутриентная недостаточность

Выраженная избирательность в еде может приводить к дефициту не только макронутриентов, но и микронутриентов. В большей степени это характерно для истинных расстройств пищевого поведения избегающего/ограничивающего типа [12], однако дефицит минералов, в первую очередь железа и цинка, может развиваться и при пищевой избирательности [7]. Результаты обследования 203 детей 4–7 лет, из которых 67,5% проявляли пищевую избирательность, показали, что у детей с особенностями пищевого поведения был ниже средний уровень цинка (73,35±11,97 мкг/дл против 76,67±8,10 мкг/дл, p=0,004) и железа (81,53±32,42 мкг/дл), а уровень меди — выше (115,74±23,45 мкг/дл). В этой группе была выше и распространенность дефицитных состояний: для цинка 43,1% против 25,8% (p=0,026), для железа 16,8% против 15,2% (однако различия не были статистически значимы) [13]. Исследование, проведенное в Великобритании, также показало, что среднее потребление микронутриентов у детей с избирательностью в питании было ниже: каротина на 25%, ниацина и витамина В6 на 8%, железа и цинка на 9%, селена на 12% [7]. Однако авторы отмечают, что процент детей, потреблявших эти микроэлементы, за исключением железа и цинка, в количестве, меньшем рекомендуемого национальными руководствами, был не более 1,5%. В отношении железа и цинка выявлено, что большинство детей, вне зависимости от их пищевого поведения, недополучали эти микроэлементы с едой. Тем не менее частота низкого потребления в группе с пищевой избирательностью была выше: железо недополучали 65,4% детей с типичным пищевым поведением и 70,7–78,6% детей с умеренной и выраженной привередливостью (p<0,05). Для цинка выявлена такая же тенденция, которая, однако, не достигла значимого уровня достоверности: 47,0% против 53,8–58,8%.

Таким образом, пищевая привередливость и неофобия как минимум у части детей могут оказывать негативное влияние на здоровье и поэтому должны находиться под пристальным вниманием педиатра.

Факторы риска пищевой избирательности и неофобии

На сегодняшний день описано значительное число факторов, определяющих развитие пищевой избирательности и неофобии, что связано со сложностью пищевого поведения человека в целом. К немодифицируемым факторам относятся наследственность [14], особенности функционирования сенсорных систем [1, 15, 16] и врожденные особенности темперамента [17, 18] (которые не являются объектом обсуждения данной статьи). Помимо врожденных факторов на формирование пищевого поведения влияют средовые и социальные факторы, с взрослением ребенка их влияние усиливается параллельно усилению саморегуляции пищевого поведения. Среди наиболее изученных средовых факторов — ранний пищевой опыт и влияние модели воспитания и кормления.

Ранний пищевой опыт

Под ранним пищевым опытом обычно понимается влияние особенностей диеты матери во время беременности и лактации, тип вскармливания и особенности введения прикорма [19]. На сегодняшний день не все выявленные ассоциации понятны, и часто исследования дают прямо противоположные результаты, разницу в которых сложно объяснить методологическими различиями [20].

Считается доказанным, что некоторые ароматы из рациона матери (алкоголь, анис, морковь, чеснок) могут придавать вкус амниотической жидкости во время беременности и молоку в период лактации и улучшать принятие продуктов с аналогичным вкусом при повторном воздействии [21]. При этом на данном этапе сделать вывод о глобальном влиянии диеты матери на рацион ребенка за пределами предпочтения отдельного продукта нельзя. Например, качество диеты матери во время беременности практически не повлияло на пищевое поведение детей в 5 лет за исключением показателя «желание пить» [22]. В животной модели диета матери, богатая жирами, у потомства приводит к повышенному потреблению калорий и повышенному предпочтению продуктов, богатых жирами, что отражает метаболическое программирование регуляции энергетического метаболизма и, возможно, повышение экспрессии рецепторов эндоканнабиноидов [23].

Наличие и продолжительность грудного вскармливания также влияют на пищевое поведение. По результатам проспективного когортного исследования J.P. Beckerman et al. [24], оказалось, что к 12 мес. дети, которые находились на грудном вскармливании не менее 4 мес., с большей вероятностью потребляли большое количество фруктов (отношение шансов (ОШ) 1,42, 95% доверительный интервал (ДИ) 1,00–2,01) и овощей (ОШ 1,44, 95% ДИ 1,01–2,04), однако эффект в значительной степени терялся к 6 годам. Также и по данным H.R. Thompson et al. [25] (повторное перекрестное исследование 3773 детей из семей с низким доходом от рождения до 5 лет), большая продолжительность грудного вскармливания ассоциировалась с большим разнообразием потребляемых овощей. Дети, находившиеся на искусственном вскармливании с рождения, к 5 годам потребляли на 0,08 чашки овощей в день меньше, чем дети, получавшие грудное вскармливание любой продолжительности, а грудное вскармливание до 3 мес. несколько повышало потребление овощей — на 0,14 чашки в день, что соответствует 1 дополнительной чашке в неделю. Для более продолжительного грудного вскармливания положительные эффекты не обнаружены. С другой стороны, опрос родителей 246 детей от 10 до 24 мес. в Норвегии показал, что грудное вскармливание в 12 мес. и исключительно грудное вскармливание в 5 мес. независимо ассоциировалось с несколько более высоким показателем пищевой неофобии [26].

Особой группой детей на искусственном вскармливании являются дети, получающие смеси на основе гидролиза, которые имеют специфические вкусовые характеристики. Наблюдение за детьми с аллергией показало, что в 7–13 лет дети с аллергией к белкам коровьего молока (средний возраст перевода на искусственное вскармливание 11,5 нед., средняя продолжительность использования смеси 67,5 нед., 50% — смесь на основе соевого белка, 21,4% — полный гидролиз на основе казеина, 17,8% — полный гидролиз на основе сывороточного белка, 10,7% — аминокислотные смеси) значительно лучше воспринимали горький вкус [27]. Предпочтение горького вкуса существенно не коррелировало с возрастом введения и типом смеси, продолжительностью ее использования. Даже сам факт кормления ребенка из бутылочки может влиять на дальнейшее пищевое поведение, так как в этом случае мамой в большей степени контролируется количество съеденного ребенком сцеженного молока или смеси. Так как матери детей на искусственном вскармливании хуже понимают сигналы голода и насыщения своих детей [28], то повышается риск нарушения саморегуляции питания ребенком в дальнейшем и переноса контроля на внешние стимулы. Тем не менее не все исследования показывают конкордантные результаты, эффекты влияния небольшой силы, поэтому пока нельзя категорично утверждать, что этот фактор будет иметь практическую значимость в дальнейшем формировании пищевого поведения [20].

Другим значимым фактором раннего пищевого опыта может быть срок введения прикорма. При этом, вероятно, большее значение имеет явное нарушение рекомендованных сроков (4–6 мес.), тогда как смещение срока введения прикорма к любой из рекомендованных границ не играет роли [29–31]. Альтернативным объяснением может быть влияние не срока введения прикорма, а его вид и способ введения. Существуют данные о том, что отказ от традиционной схемы способствует лучшему принятию различных продуктов в дальнейшем. Например, в исследовании R. de Franchis et al. [32] изучалась приверженность детей средиземноморской диете в зависимости от сроков и интенсивности знакомства ребенка с типичными для нее продуктами. Для этого в питании детей экспериментальной группы рекомендовалось использовать только свежие продукты домашнего приготовления в адаптированном для детей виде, с активным использованием трав, специй и пармезана, ранним, с 7 мес., введением в рацион свежей морской рыбы и исключением сахара и сладостей. В результате оказалось, что к 36 мес. у детей из экспериментальной группы наблюдалось более высокое регулярное потребление свежих и вареных овощей (90,8% против 74,5%, р<0,001), рыбы (79,8% против 64,2%, р=0,002) и орехов (41,1% против 25,5%, р=0,003), при этом меньшее потребление фастфуда (9,8% против 20%, р=0,013), выпечки на завтрак (55,2% против 74,5%, р<0,001) и сладостей (35,6% против 57,6%, р<0,001). Необходимо отметить, что к 3-летнему возрасту детей изменились и пищевые привычки матерей — в экспериментальной группе приверженность средиземноморской диете была выше, чем в контрольной (70,3±18,2% против 61,7±17,1%, 95% ДИ 4,9–12,3%, p<0,001), и по сравнению с результатами в 12 мес. увеличилась на 7,6% (95% ДИ 4,57–10,63%, p<0,001). В контрольной группе увеличения приверженности не наблюдалось (-0,43±19,4, 95% ДИ -3,16–2,53, p=0,827). Другие исследования, изучавшие влияние самоприкорма или baby-led weaning, также показывают в дальнейшем более высокий уровень саморегуляции пищевого поведения у детей по сравнению с детьми, получавшими прикорм по традиционной схеме [33].

В результате два систематических анализа не смоги выделить факторы раннего пищевого опыта, которые предопределяют будущие трудности с кормлением ребенка [20, 34]. Несмотря на обнаруженные ассоциации, их сила не достигла статистической значимости. В связи с этим необходимо проведение высококачественных исследований влияния продолжительности грудного вскармливания, срока и способа его введения (традиционный или выбираемый ребенком, самоприкорм), а также сенсорной чувствительности на вероятность развития атипичного пищевого поведения в дальнейшем.

Семейный фактор

Семейный фактор более подробно изучен в отношении формирования ожирения, а не пищевой избирательности и неофобии. Тем не менее можно предположить, что механизмы влияния семейного фактора одинаковые — нарушение саморегуляции пищевого поведения в угоду внешним факторам [35]. При этом достаточно сложно отделить влияние стиля кормления и генетической предрасположенности, так как уровень пищевой неофобии и привередливости у родителей также влияет на питание детей. Например, хорошо установлена связь предпочтения овощей родителями и их детьми [36]. Механизмы реализации такой взаимосвязи на сегодняшний день до конца непонятны: это могут быть и общие генетические особенности, предрасполагающие к пищевой неофобии [37, 38], и формируемые родителями пищевые привычки, характеризующиеся низким разнообразием продуктов, и действие ролевой модели, когда ребенок копирует особенности пищевого поведения значимых взрослых [37]. Так, по данным A.T. Galloway et al. [39], матери 9-летних девочек, которые сами потребляли больше фруктов и овощей, были в меньшей степени склонны заставлять своих дочерей есть фрукты и овощи, а те, в свою очередь, реже отличались избирательностью в отношении фруктов и овощей. Таким образом, авторы исследования объясняют связь пищевого поведения матерей и их детей через влияние ролевой модели. Также и в исследовании особенностей пищевого поведения детей матерей после бариатрической операции обнаружено, что такие дети воспроизводили диетические привычки своих матерей — пили меньше фруктового сока и больше напитков без сахара [40]. В исследовании D. Dop et al. [41] пищевых особенностей 168 детей 2–5 лет оказалось, что высокий уровень неофобии у родителей приводил к более низкому потреблению фруктов детьми, кроме того, высокий уровень неофобии у отцов ассоциировался с потреблением фастфуда, а у матерей — с потреблением сладостей.

Помимо копирования пищевых привычек крайне важное значение имеет принуждение со стороны родителей. Авторитетный (демократический) стиль кормления, вероятно, является протективным в отношении привередливости в еде, тогда как авторитарный и либеральный чаще приводят к нежелательному пищевому поведению и негативным последствиям для здоровья [42]. Например, по данным S.-Y. Kim et al. [43], насильственное кормление в детстве приводит к низкому предпочтению овощей у молодых взрослых, особенно если кормление приводило к негативным физическим проявлениям. Также и использование на первом году жизни еды как способа успокоения ребенка ассоциировано с эмоциональным перееданием и эмоциональным недоеданием в 2 года [44].

Большинство исследований влияния стиля кормления сосредоточены на матерях, данные о вкладе отцов в пищевое поведение детей ограниченны, что в значительной степени связано с второстепенной ролью отцов в организации питания детей. Тем не менее имеющиеся исследования позволяют предположить, что питание отца и его стиль воспитания также оказывают влияние на пищевое поведение детей [45–47], что, однако, может модифицироваться степенью участия отца в воспитании и питании детей. Например, в исследование H.A. Harris et al. [47] включили 208 родителей детей в возрасте 2–5 лет с высоким риском неблагополучного развития. Результаты опроса родителей показали, что только одинаковый для обоих родителей стиль кормления, характеризующийся низким уровнем принуждения, приводит к более низкому уровню пищевой избирательности у детей, тогда как высокий уровень принуждения со стороны любого из родителей повышает пищевую избирательность.

В то же время нельзя не упомянуть работы A.H. Zohar et al. [48, 49]. Первоначально в исследование было включено 1055 детей 2–6 лет, из которых 17,5% имели пищевую избирательность. Основными предикторами особенностей пищевого поведения были порядок рождения (первенцы χ2=28,1, p<0,001), особенности темперамента (застенчивость, боязливость, более низкие исполнительные функции) и материнские особенности (перфекционизм, тревожность, высокие баллы избегающей и тревожной привязанности, оцененные по многомерной шкале перфекционизма Фроста, анкете «Опыт близких отношений» и опроснику тревожности Спилбергера). Однако дальнейшее наблюдение за детьми с пищевой избирательностью (109 детей из первоначальной когорты и 106 детей контрольной группы без особенностей пищевого поведения, соответствующих по полу и возрасту) не обнаружило значимых различий. При построении иерархической регрессионной модели материнские особенности объясняли только 1–2% дисперсии между группами, тогда как характеристики темперамента и исполнительных функций детей сохраняли свое значение. В связи с этим авторы делают вывод об ограниченном влиянии материнских практик кормления на пищевое поведение детей.

Вероятно, практика кормления родителей и пищевое поведение детей часто замыкаются в самоподдерживающий порочный круг: пищевая избирательность и неофобия детей приводят к компенсаторному использованию родителями различных стратегий влияния на питание, что, в свою очередь, еще больше усиливает протест и сопротивление детей [50, 51]. Тем временем создание «здоровой обстановки» во время еды способствует снижению пищевой неофобии [42]. Такой порочный круг хорошо иллюстрируют результаты продольного исследования K.M. Mallan et al. [50]: привередливость в еде в 3 года является предиктором более высокого уровня давления родителей в отношении еды, а высокий уровень давления в 3 года, в свою очередь, является предиктором большей привередливости в еде в 5 лет. Вместе с тем на степень давления, вероятно, значимо влияет масса тела ребенка и субъективное восприятие мамой ребенка как избирательного в еде и ребенка с низкой массой тела [52–54] и врожденными характеристиками аппетита [50]. Например, продольное близнецовое когортное исследование показало, что в динамике от 15–16 мес. до 5 лет принуждение ребенка к еде привело к увеличению эмоционального переедания только у детей с изначально высоким или умеренным эмоциональным перееданием [55]. Также и скрытые ограничения предсказывали большее снижение эмоционального переедания и пищевой реакции только у детей с высоким эмоциональным перееданием и низкой чувствительностью к пище.

Заключение

Пищевое поведение является сложным поведенческим актом, на формирование которого оказывает влияние множество факторов. Пищевая неофобия и пищевая избирательность являются нормальным этапом развития большинства детей, но у части их могут персистировать и приводить к негативным последствиям. Необходимы клинические исследования, которые смогли бы выявить группу риска детей с неблагоприятной траекторией развития этих особенностей пищевого поведения. Учитывая данные о потенциальном воздействии раннего пищевого опыта и семейного фактора, необходимо формировать здоровое отношение к еде еще на преконцепционном этапе, крайне осторожно назначать любые ограничительные диеты без серьезных медицинских показаний, вести разъяснительную работу с родителями относительно нормального физического развития детей и их питания. При этом рекомендации по модификации стиля кормления должны учитывать врожденные особенности аппетита детей и антропометрические характеристики.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ:

Балашова Елена Анатольевна — д.м.н., доцент, профессор кафедры госпитальной педиатрии ФГБОУ ВО СамГМУ Минздрава России; 443099, Россия, г. Самара, ул. Чапаевская, д. 89; ORCID iD 0000-0001-5766-6741.

Погодина Александра Андреевна — аспирант кафедры госпитальной педиатрии ФГБОУ ВО СамГМУ Минздрава России; 443099, Россия, г. Самара, ул. Чапаевская, д. 89; ORCID iD 0000-0001-9954-5729.

Контактная информация: Балашова Елена Анатольевна, e-mail: mine22@yandex.ru.

Прозрачность финансовой деятельности: авторы не имеют финансовой заинтересованности в представленных материалах или методах.

Конфликт интересов отсутствует.

Статья поступила 27.05.2024.

Поступила после рецензирования 07.06.2024.

Принята в печать 15.06.2024.

ABOUT THE AUTHORS:

Elena A. Balashova — Dr. Sc. (Med.), Associate Professor, professor of the Department of Hospital Pediatrics, Samara State Medical University; 89, Chapaevskaya str., Samara, 443099, Russian Federation; ORCID iD 0000-0001-5766-6741.

Aleksandra A. Pogodina — postgraduate student of the Department of Hospital Pediatrics, Samara State Medical University; 89, Chapaevskaya str., Samara, 443099, Russian Federation; ORCID iD 0000-0001-9954-5729.

Contact information: Elena A. Balashova, e-mail: mine22@yandex.ru.

Financial Disclosure: no authors have a financial or property interest in any material or method mentioned.

There is no conflict of interest.

Received 27.05.2024.

Revised 07.06.2024.

Accepted 15.06.2024.

1. Steinsbekk S., Bonneville-Roussy A., Fildes A. et al. Child and parent predictors of picky eating from preschool to school age. Int J Behav Nutr Phys Act. 2017;14(1):87. DOI: 10.1186/s12966-017-0542-7.
2. Lafraire J., Rioux C., Giboreau A., Picard D. Food rejections in children: Cognitive and social/environmental factors involved in food neophobia and picky/fussy eating behavior. Appetite. 2016;96:347–357. DOI: 10.1016/j.appet.2015.09.008.
3. Fernandez C., McCaffery H., Miller A.L. et al. Trajectories of Picky Eating in Low-Income US Children. Pediatrics. 2020;145(6):e20192018. DOI: 10.1542/peds.2019-2018.
4. Grulichova M., Kuruczova D., Svancara J. et al. Association of Picky Eating with Weight and Height-The European Longitudinal Study of Pregnancy and Childhood (ELSPAC-CZ). Nutrients. 2022;14(3):444. DOI: 10.3390/nu14030444.
5. Chao H.C. Association of Picky Eating with Growth, Nutritional Status, Development, Physical Activity, and Health in Preschool Children. Front Pediatr. 2018;6:22. DOI: 10.3389/fped.2018.00022.
6. Berger P.K., Hohman E.E., Marini M.E. et al. Girls' picky eating in childhood is associated with normal weight status from ages 5 to 15 y. Am J Clin Nutr. 2016;104(6):1577–1582. DOI: 10.3945/ajcn.116.142430.
7. Taylor C.M., Northstone K., Wernimont S.M., Emmett P.M. Macro- and micronutrient intakes in picky eaters: a cause for concern? Am J Clin Nutr. 2016;104(6):1647–1656. DOI: 10.3945/ajcn.116.137356.
8. Taylor C.M., Steer C.D., Hays N.P., Emmett P.M. Growth and body composition in children who are picky eaters: a longitudinal view. Eur J Clin Nutr. 2019;73(6):869–878. DOI: 10.1038/s41430-018-0250-7.
9. Taylor C.M., Hays N.P., Emmett P.M. Diet at Age 10 and 13 Years in Children Identified as Picky Eaters at Age 3 Years and in Children Who Are Persistent Picky Eaters in A Longitudinal Birth Cohort Study. Nutrients. 2019;11(4):807. DOI: 10.3390/nu11040807.
10. Anjos L.A.D., Vieira D.A.D.S., Siqueira B.N.F. et al. Low adherence to traditional dietary pattern and food preferences of low-income preschool children with food neophobia. Public Health Nutr. 2021;24(10):2859–2866. DOI: 10.1017/S1368980020003912.
11. Brown C.L., Vander Schaaf E.B., Cohen G.M. et al. Association of Picky Eating and Food Neophobia with Weight: A Systematic Review. Child Obes. 2016;12(4):247–262. DOI: 10.1089/chi.2015.0189.
12. Białek-Dratwa A., Szymańska D., Grajek M. et al. ARFID-Strategies for Dietary Management in Children. Nutrients. 2022;14(9):1739. DOI: 10.3390/nu14091739.
13. Chao H.C., Lu J.J., Yang C.Y. et al. Serum Trace Element Levels and Their Correlation with Picky Eating Behavior, Development, and Physical Activity in Early Childhood. Nutrients. 2021;13(7):2295. DOI: 10.3390/nu13072295.
14. Yalcin S., Oflu A., Akturfan M., Yalcin S.S. Characteristics of picky eater children in Turkey: a cross-sectional study. BMC Pediatr. 2022;22(1):431. DOI: 10.1186/s12887-022-03458-0.
15. Sorokowska A., Chabin D., Hummel T., Karwowski M. Olfactory perception relates to food neophobia in adolescence. Nutrition. 2022;98:111618. DOI: 10.1016/j.nut.2022.111618.
16. Tuzim K., Korolczuk A. Correction to: An update on extra-oral bitter taste receptors. J Transl Med. 2021;19(1):478. DOI: 10.1186/s12967-021-03137-1.
17. Moding K.J., Stifter C.A. Temperamental approach/withdrawal and food neophobia in early childhood: Concurrent and longitudinal associations. Appetite. 2016;107:654–662. DOI: 10.1016/j.appet.2016.09.013.
18. Hendriks-Hartensveld A.E.M., Nederkoorn C., van den Brand A.J.P., Havermans R.C. Child-reported vegetable neophobia is associated with risk avoidance for distaste in children aged 4–15 years. Appetite. 2023;189:106993. DOI: 10.1016/j.appet.2023.106993.
19. Rabadán A., Bernabéu R. A systematic review of studies using the Food Neophobia Scale: Conclusions from thirty years of studies. Food Quality and Preference. 2021;93:104241. DOI: 10.1016/j.foodqual.2021.104241.
20. Bąbik K., Patro-Gołąb B., Zalewski B.M. et al. Infant feeding practices and later parent-reported feeding difficulties: a systematic review. Nutr Rev. 2021;79(11):1236–1258. DOI: 10.1093/nutrit/nuaa135.
21. Spahn J.M., Callahan E.H., Spill M.K. et al. Influence of maternal diet on flavor transfer to amniotic fluid and breast milk and children's responses: a systematic review. Am J Clin Nutr. 2019;109(Suppl_7):1003S–1026S. DOI: 10.1093/ajcn/nqy240.
22. Delahunt A., Conway M.C., Callaghan S.L. et al. Maternal dietary quality during pregnancy and child appetitive traits at 5-years-old: Findings from the ROLO longitudinal birth cohort study. Appetite. 2022;179:106291. DOI: 10.1016/j.appet.2022.106291.
23. Chaves W.F., Pinheiro I.L., da Silva J.M. et al. Repercussions of maternal exposure to high-fat diet on offspring feeding behavior and body composition: a systematic review. J Dev Orig Health Dis. 2021;12(2):220–228. DOI: 10.1017/S2040174420000318.
24. Beckerman J.P., Slade E., Ventura A.K. Maternal diet during lactation and breast-feeding practices have synergistic association with child diet at 6 years. Public Health Nutr. 2020;23(2):286–294. DOI: 10.1017/S1368980019001782.
25. Thompson H.R., Borger C., Paolicelli C. et al. The Relationship between Breastfeeding and Initial Vegetable Introduction with Vegetable Consumption in a National Cohort of Children Ages 1–5 Years from Low-Income Households. Nutrients. 2022;14(9):1740. DOI: 10.3390/nu14091740.
26. Øverby N.C., Blomkvist E.A.M., Hillesund ER. Associations between breastfeeding mode and duration and food neophobia in toddlerhood: A cross-sectional study among Norwegian toddlers. Food Nutr Res. 2020;64. DOI: 10.29219/fnr.v64.3615.
27. Maslin K., Grimshaw K., Oliver E. et al. Taste preference, food neophobia and nutritional intake in children consuming a cows' milk exclusion diet: a prospective study. J Hum Nutr Diet. 2016;29(6):786–796. DOI: 10.1111/jhn.12387.
28. Zhao F., Sun Y., Zhang Y. et al. Comparison of mothers' perceptions of hunger cues in 3-month-old infant under different feeding methods. BMC Public Health. 2023;23(1):444. DOI: 10.1186/s12889-023-15325-3.
29. Emmett P.M., Hays N.P., Taylor C.M. Antecedents of picky eating behaviour in young children. Appetite. 2018;130:163–173. DOI: 10.1016/j.appet.2018.07.032.
30. Bell L.K., Jansen E., Mallan K. et al. Poor dietary patterns at 1–5 years of age are related to food neophobia and breastfeeding duration but not age of introduction to solids in a relatively advantaged sample. Eat Behav. 2018;31:28–34. DOI: 10.1016/j.eatbeh.2018.06.005.
31. Białek-Dratwa A., Kowalski O. Infant Complementary Feeding Methods and Subsequent Occurrence of Food Neophobia-A Cross-Sectional Study of Polish Children Aged 2–7 Years. Nutrients. 2023;15(21):4590. DOI: 10.3390/nu15214590.
32. de Franchis R., Bozza L., Canale P. et al. The Effect of Weaning with Adult Food Typical of the Mediterranean Diet on Taste Development and Eating Habits of Children: A Randomized Trial. Nutrients. 2022;14(12):2486. DOI: 10.3390/nu14122486.
33. Masztalerz-Kozubek D., Zielinska-Pukos M.A., Hamulka J. Early Feeding Factors and Eating Behaviors among Children Aged 1-3: A Cross-Sectional Study. Nutrients. 2022;14(11):2279. DOI: 10.3390/nu14112279.
34. Mudholkar A., Korostenski L., Blackwell D., Lane A.E. Factors associated with the early emergence of atypical feeding behaviours in infants and young children: A scoping review. Child Care Health Dev. 2023;49(1):1–19. DOI: 10.1111/cch.13005.
35. Wood A.C., Blissett J.M., Brunstrom J.M. et al. Caregiver Influences on Eating Behaviors in Young Children: A Scientific Statement From the American Heart Association. J Am Heart Assoc. 2020;9(10):e014520. DOI: 10.1161/JAHA.119.014520.
36. Perraud E., Parker H.W., Tovar A. et al. The relationship between maternal prenatal and postnatal vegetable intake and repeated measures of infant vegetable intake frequency in a national U.S. sample. Appetite. 2022;168:105781. DOI: 10.1016/j.appet.2021.105781.
37. Cooke L. Genetic and environmental influences on food neophobia. In: Food neophobia: Behavioral and Biological influences. Elsevier; 2018:237–254. DOI: 10.1016/B978-0-08-101931-3.00012-4.
38. Thorsteinsdottir S., Olsen A., Olafsdottir A.S. Fussy Eating among Children and Their Parents: Associations in Parent-Child Dyads, in a Sample of Children with and without Neurodevelopmental Disorders. Nutrients. 2021;13(7):2196. DOI: 10.3390/nu13072196.
39. Galloway A.T., Fiorito L., Lee Y., Birch L.L. Parental pressure, dietary patterns, and weight status among girls who are "picky eaters". J Am Diet Assoc. 2005;105(4):541–548. DOI: 10.1016/j.jada.2005.01.029.
40. Van De Maele K., De Geyter C., Vandenplas Y. et al. Eating Habits of Children Born after Maternal Bariatric Surgery. Nutrients. 2020;12(9):2577. DOI: 10.3390/nu12092577.
41. Dop D., Niculescu E.C. Food Neophobia in Preschool Children. Revista De Chimie. 2020;71:39–44. DOI: 10.37358/RC.20.2.7889.
42. Kutbi H.A. The Relationships between Maternal Feeding Practices and Food Neophobia and Picky Eating. Int J Environ Res Public Health. 2020;17(11):3894. DOI: 10.3390/ijerph17113894.
43. So-Young Kim. Childhood experience of being forced to eat: focussing on its association with vegetable consumption among young adults. British Food Journal. 2023;125(11):4002–4016. DOI: 10.1108/BFJ-07-2022-0655.
44. Lipsky L.M., Burger K., Cummings J.R. et al. Associations of parent feeding behaviors and early life food exposures with early childhood appetitive traits in an observational cohort study. Physiol Behav. 2023;265:114175. DOI: 10.1016/j.physbeh.2023.114175.
45. Litchford A., Savoie Roskos M.R., Wengreen H. Influence of fathers on the feeding practices and behaviors of children: A systematic review. Appetite. 2020;147:104558. DOI: 10.1016/j.appet.2019.104558.
46. Rahill S., Kennedy A., Kearney J. A review of the influence of fathers on children's eating behaviours and dietary intake. Appetite. 2020;147:104540. DOI: 10.1016/j.appet.2019.104540.
47. Harris H.A., Jansen E., Mallan K.M. et al. Do Dads Make a Difference? Family Feeding Dynamics and Child Fussy Eating. J Dev Behav Pediatr. 2018;39(5):415–423. DOI: 10.1097/DBP.0000000000000566.
48. Zohar A.H., Pick S., Lev-Ari L., Bachner-Melman R. A longitudinal study of maternal feeding and children's picky eating. Appetite. 2020;154:104804. DOI: 10.1016/j.appet.2020.104804.
49. Zohar A.H., Lev-Ari L., Bachner-Melman R. Child and Maternal Correlates of Picky Eating in Young Children. Psychology. 2019;10(9):1249–1261. DOI: 10.4236/psych.2019.109080.
50. Mallan K.M., Jansen E., Harris H. et al. Feeding a Fussy Eater: Examining Longitudinal Bidirectional Relationships Between Child Fussy Eating and Maternal Feeding Practices. J Pediatr Psychol. 2018;43(10):1138–1146. DOI: 10.1093/jpepsy/jsy053.
51. Wang J., Zhu B., Wu R. et al. Bidirectional Associations between Parental Non-Responsive Feeding Practices and Child Eating Behaviors: A Systematic Review and Meta-Analysis of Longitudinal Prospective Studies. Nutrients. 2022;14(9):1896. DOI: 10.3390/nu14091896.
52. Selzam S., McAdams T.A., Coleman J.R.I. et al. Evidence for gene-environment correlation in child feeding: Links between common genetic variation for BMI in children and parental feeding practices. PLoS Genet. 2018;14(11):e1007757. DOI: 10.1371/journal.pgen.1007757.
53. Combs A., Garr K., Bolling C. et al. Maternal Feeding Beliefs and Behaviors Relate to Infant Diet and Appetite. Matern Child Health J. 2023;27(6):1089–1096. DOI: 10.1007/s10995-023-03646-z.
54. Özen G., Güneş B., Yalçın S., Yalçın S.S. Mother-child pairs' eating and feeding behaviours in two different nutritional status from two distinct provinces. BMC Pediatr. 2024;24(1):25. DOI: 10.1186/s12887-023-04481-5.
55. Kininmonth A.R., Herle M., Haycraft E. et al. Prospective associations between parental feeding practices used in toddlerhood and preschool children's appetite vary according to appetite avidity in toddlerhood. Appetite. 2023;185:106541. DOI: 10.1016/j.appet.2023.106541.