Распространенность и частота варьируют в различных популяциях, это зависит от взглядов на диагностические критерии включения, которые в настоящее время не имеют единой интерпретации. Согласно общепринятым эпидемиологическим исследованиям, в группу ИВМ включаются пациенты, отвечающие критериям A. Bohan и J.B. Peter (1975) [3]; показатели заболеваемости варьируют от 2,18 до 7,7 случая в год на 1 млн населения кавказоидов [1]. Заболеваемость ПМ/ДМ имеет бимодальное возрастное распределение с пиками в возрасте до 15 (ЮДМ) и от 45 до 54 лет с преобладанием женщин (Ж : M – 1,5 : 1,0) [1]. Миозит с включениями, напротив, наиболее часто встречается у мужчин старше 50 лет [9].
Несмотря на общность основных клинических проявлений (в первую очередь мышечного синдрома), ПМ, ДМ и миозит с включениями обладают некоторыми особенностями, определяемыми патогенетическими механизмами, лежащими в их основе. Так, ДМ является комплемент-зависимой микроангиопатией, ведущей к разрушению капилляров, повышенной инфильтрации плазмой и воспалительными клетками в перифасцикулярных пространствах. В эндотелиальных клетках выявляется выраженная экспрессия интерлейкина-1α (ИЛ-1α), который также обнаруживается и в мононуклеарах, входящих в состав крупных периваскулярных инфильтратов перимизия [10]. Воспаление – преимущественно периваскулярное, но может выявляться перифасцикулярно и сочетается с перифасцикулярной атрофией мышечных волокон [11]. В то же время при ПМ и миозите с включениями в эндомизии наблюдаются множественные очаги воспаления, где в неизмененных мышечных волокнах выявляются CD8+Т-клетки, экспрессирующие антиген МНС-I, располагающийся на поверхности большинства волокон. Таким образом, комплекс МНС-I и CD8+ характерен для ПМ и спорадического миозита с включениями [11–13]. Воспалительные изменения при миозите с включениями, как правило, более заметны в начале заболевания, впоследствии преобладают дегенеративные изменения. Миозит с включениями отличается наличием вакуолей с ободком и нежными депозитами амилоида, обычно расположенными внутри или рядом с вакуолями [11, 12]. Центральная роль в патогенезе миозита с включениями передается накоплению β-амилоида и его предшественников в мышечных волокнах [11–14]. Однако эти вещества не являются специфичными для спорадического миозита с включениями, т.к. встречаются и при других миопатиях с вакуолями, например при наследственном миозите с включениями и даже при некоторых хронических нейрогенных состояниях [13, 15–28]. Следует отметить, что нет ни одной молекулы, которую можно рассматривать как биомаркер спорадического миозита с включениями.
Несомненный клинический интерес представляет некротизирующий аутоиммунный миозит, характеризующийся подострой миопатией и рабдомиолизом, вызванным различными факторами (статинекротизирующим аутоиммунным миозитом, вирусной инфекцией, опухолями или аутоиммунными нарушениями). При этом выявляются инфильтраты из макрофагов при отсутствии Т-клеток [11, 14].
Сводная сравнительная характеристика клинико-гистологических особенностей ДМ, ПМ и миозита с включениями представлена в таблице 1.
Исследователей, занимающихся проблемами миологии, многие годы интересуют причины дифференциальной уязвимости различных групп мышц. Однако этот вопрос пока не находит удовлетворительного объяснения как в случае генетических, так и в случае приобретенных миопатий. Обсуждается существование определенных транскриптов в мышечной ткани, способствующих восприимчивости разных групп мышц в процессе болезни.
Причины, приводящие к нарушению иммунной толерантности, также остаются до конца не изученными В восприимчивости к этим заболеваниям определенная роль принадлежит генетическим факторам, в частности HLA-B08, DRB1 * 0301 и 8,1 MHC [29].
Поскольку целью публикации являлось акцентирование внимания на малоосвещенных ранее положениях в области изучения ИВМ, мы позволим себе не останавливаться на общеизвестных фактах, таких как, например, классическая клиническая картина, диагностика и т.д.
Так, представляет интерес точка зрения R.D. Sontheimer [30, 31], предлагающего выделить известный ранее клинический амиопатический ДМ (Clinically amyopathic DM – CADM) в отдельный субфенотип. Термин CADM предложен для пациентов, имеющих либо амиопатический ДМ (amyopathic DM – ADM), либо гипомиопатический ДМ (hypomyopathic DM – HDM). Классический и клинический ДМ объединяет присутствие идентичных кожного синдрома и капилляроскопических изменений, однако особенностью CADM является отсутствие клинически значимого снижения мышечной силы и повышения уровня креатинфосфокиназы (КФК) в течение длительного времени (6 мес. и более) от дебюта [32]. По мнению R.D. Sontheimer, он встречается в 20% случаев классического ДМ. Предложенный автором термин «клинический ДМ» предполагает возможность выявления признаков миозита при целенаправленном обследовании (электромиография (ЭМГ), магнитно-резонансная томография (МРТ) и морфологические исследования мышечной ткани). Целесообразность выделения этого субфенотипа объясняется его клиническими/фенотипическими особенностями, одной из которых является высокая частота тяжелого интерстициального поражения легких (ИПЛ) – 13–14%. По данным R.D. Sontheimer (2006), при CADM антинуклеарный фактор обнаруживаются у 63%, в то время как миозит-специфические антитела (например, Jo-1, Мi-2) – лишь у 3,5%. Согласно недавним исследованиям, выявлены новые аутоантитела – анти-CADM-140, являющиеся фактором риска развития тяжелого ИПЛ у пациентов с CADM [30, 31].
Несмотря на тяжесть болезни, которая определяется прежде всего мышечным поражением и ИПЛ, такие конституциональные проявления, как лихорадка, снижение веса или повышение неспецифических острофазовых показателей (СОЭ, СРБ) малохарактерны для ПМ/ДМ и наиболее часто наблюдаются при ЮДМ, антисинтетазном синдроме (АСС), онкомиозите или в случаях сочетания миозита с другими СБСТ.
Определенный клинический интерес имеет одно из наиболее редких проявлений ПМ/ДМ – панникулит (рис. 1), появление которого, как правило, связано с активностью процесса.
Особенностью миозита, ассоциированного со злокачественными опухолями (онкомиозита), является ярковыраженный кожный синдром, сопровождающийся язвенно-некротическим васкулитом [1]. По мнению A. Selva-O’Callaghan (2010), для паранеопластического миозита характерна определенная капилляроскопическая картина, а высокий капиллярный счет может ассоциироваться с наличием ИПЛ [33].
Примечательно, что в отличие от ПМ/ДМ клиническая картина миозита с включениями характеризуется поражением дистальной мускулатуры, резистентностью к терапии глюкокортикоидами (ГК). По мере прогрессирования болезни наблюдается формирование амиотрофий, более выраженных на недоминирующей стороне; инвалидизация наступает в течение 10–15 лет.
Как известно, наиболее чувствительным (но не специфичным) лабораторным маркером дегенерации миоцитов является КФK. Однако у некоторых пациентов с ПМ/ДМ она может сохраняться на нормальном уровне даже при тяжелом миозите и, как показывает опыт, не коррелировать с выраженностью воспалительного процесса. Это может быть связано с наличием ингибитора активности этого фермента у некоторых пациентов [34]. При миозите с включениями уровень КФК, как правило, сохраняется в пределах нормы или немного повышается [28].
Миоглобинурия («красная» моча) – крайне редкое проявление ПМ/ДМ, свидетельствующее о выраженном некрозе мышечной ткани (рабдомиолизе) [1].
Морфологические особенности ИВМ были рассмотрены выше. Напомним только о необходимости проведения биопсии у всех пациентов с предположительным диагнозом ПМ/ДМ или миозита с включениями до начала терапии, а также в случаях резистентности к ГК с целью уточнения (пересмотра) диагноза. Как известно, фенотипически схожие заболевания (например, прогрессирующие мышечные дистрофии, нервно-мышечная патология, в т.ч. боковой амиотрофический склероз, миастения) имеют принципиально разную морфологическую картину. Выбранные мышцы (из m. Deltoideus или m. Quadriceps femoris) не должны быть значительно атрофированы [11].
ЭМГ-исследование игольчатыми электродами способствует проведению дифференциального диагноза с неврологическими заболеваниями, однако не является определяющим в случае первично-мышечных заболеваний, когда ЭМГ-картина свидетельствует о «мышечной» патологии. Для анализа ЭМГ необходимо учитывать анамнестические данные, уровень КФК, проводимую терапию (в первую очередь – ГК), что должно быть сопоставлено с характерными ЭМГ-маркерами текущего воспаления (потенциалы фибрилляции, положительные острые волны) [1]. Наиболее сложен анализ ЭМГ-картины при миозите с включениями, когда одновременно присутствуют признаки как миогенных нарушений, так и полинейропатии [35].
С целью визуализации мышечного повреждения используется МРТ, преимуществом которой является определение отека мышечной ткани (рис. 2а), ее фиброза и амиотрофии (рис. 2б) [1, 36].
Роль аутоантител, которые обнаруживаются в сыворотках 50% пациентов с ПМ/ДМ, в патогенезе ИВМ остается полностью неопределенной. Однако очевидно их диагностическое, клиническое и прогностическое значение. Присутствие миозит-ассоциированных антител наблюдается и при других ревматических заболеваниях. К ним относятся: антинуклеарные антитела, anti-SSA/Ro антитела и анти-U1 рибонуклеопротеидные (анти-U1-RNP) антитела, которые при ПМ/ДМ обнаруживаются в 52, 12 и 11% случаев соответственно. Anti-PM/Scl антитела определяются у примерно 8% пациентов с заболеванием с фенотипическими чертами ПМ и системной склеродермией [1].
Миозит-специфические антитела выявляются только при ИВМ и служат маркером определенных клинических фенотипов. Так, например, анти-Мi-2 антитела обнаруживаются у 4–14% больных, связаны с диффузными кожными изменениями и хорошей стероид-респонсивностью [1, 6, 8, 37, 38]. Anti-SRP аутоантитела определяются у 4% пациентов с миозитом и связаны с тяжелой некротизирующей миопатией (некрозы миоцитов без выраженного воспалительного компонента), служат маркером кардиомиопатии, стероид-резистентости, быстропрогрессирующей миопатии, высокого уровня КФК и неблагоприятного прогноза [39]. Представляют интерес недавние исследования, показавшие связь антител к anti-200/100-kd анти-HMG-CoA редуктазе с некротизирующей иммунной миопатией на фоне предшествующей терапии статинами [40]. Наличие аутоантител против белков 155/140 повышает возможность выявления онкопатологии [41].
Наибольшее количество публикаций последних лет посвящено АСС. Позитивность по антисинтетазным антителам (anti-aminoacyl-tRNA synthetases) сопряжена с симтомокомплексом, включающим помимо миозита острое начало, лихорадку (35%), симметричный ревматоидоподобный неэрозивный артрит (75%), феномен Рейно, поражение кожи ладоней и пальцев кистей по типу «руки механика» и ИПЛ. Тяжесть легочного поражения определяет течение и прогноз болезни [1, 6, 36, 42].
Помимо наиболее изученных анти-Jо-1 антител на сегодняшний день известны также PL-7, анти-PL-12, анти-KS, анти-OJ, анти-EJ, анти-Zo, антитела к тирозил-тРНК-синтетазе [1].
Расширение знаний о миозит-специфических антителах вызывает все больший интерес к их изучению. Так, в последние годы появляются сведения о новых антителах, их роли в патогенезе болезни, ассоциации с клинико-лабораторными проявлениями и прогностической значимости.
Представляет интерес исследование T. Gono (2012) по изучению клинической характеристики анти-MDA5 антител, присутствие которых ассоциировалось с быстро прогрессирующим ИПЛ и высоким уровнем ферритина, что расценивалось как неблагоприятные прогностические факторы. Стабильно высокие титры анти-MDA5 антител, ферритина, ИЛ-18 (в т.ч. на фоне терапии) ассоциировались с летальностью, которая составила 33% в течение 6 мес. от начала болезни [43].
Наиболее важное клиническое и прогностическое значение имеет поражение дыхательной системы, которое может быть обусловлено как вовлечением в патологический процесс дыхательной мускулатуры (диафрагма, межреберные мышцы), что в сочетании с дисфагией повышает риск аспирационной пневмонии (рис. 3), так и непосредственно поражением легочной ткани – ИПЛ (рис. 4). В то же время при оценке дыхательной системы необходимо учитывать возможное ятрогенное поражение легких, вызванное метотрексатом или присоединением вторичной инфекции на фоне гиповентиляции и иммуносупрессии [1].
Диагностические критерии ИВМ (табл. 2) по сей день остаются дискутабельной проблемой, поскольку их подгруппы (ПМ, ДМ, АСС, миозит с включениями) не гомогенны как по клинико-лабораторным, морфологическим признакам, так и по ответу на терапию. Наиболее широкое распространение получили классификационные критерии А. Bohan и Y.B. Peter (1975) [3]. Впоследствии в связи с прогрессом в изучении ИВМ был предложен ряд критериев: М.С. Dalakas, 1991; R.C. Griggs, 1995; K.Tanimoto et al., 1995; I.N. Targoff, 1997; F.L. Mastaglia, B.A. Fillips, 2002; M.F. Vander Meulen, 2003; М.С. Dalakas и R. Hohlfeld, 2003. Критерии European Neuromuscular Centre (ENMC, 2004) объединили имеющиеся ранее знания, впервые были выделены аутоиммунная некротизирующая миопатия и неспецифический миозит [12, 28, 42]. В 2011 г. Solomon et al. предложены предварительные критерии АСС [6].
Дифференциальной диагностике ИВМ посвящено множество наших предшествующих статей, она по сей день остается сложной проблемой, требующей тщательного подхода к сбору анамнеза и осмотру больного для исключения фенотипически схожих заболеваний [3, 44]. Следует подчеркнуть, что при отсутствии ответа на лечение ГК необходим повторный пересмотр диагноза [2, 3, 8, 36].
Терапия ПМ/ДМ является важной проблемой, обусловленной редкостью и неоднородностью когорты ИВМ, и имеет 2 основных направления: восстановление мышечной силы и купирование экстрамускулярных проявлений, в первую очередь ИПЛ. Лечение миозита с включениями составляет отдельную проблему, осложненную резистентностью к ГК. По мнению Dalakas (2010), большинство больных, резистентных к ГК, наиболее вероятно, имеют миозит с включениями или некротизирующую миопатию, или прогрессирующую мышечную дистрофию.
Как известно, основой терапии ПМ/ДМ, позволяющей контролировать активность болезни, остаются ГК. К препаратам 2-го ряда традиционно относят азатиоприн, метотрексат, микофенолата мофетил, циклоспорин А, циклофосфамид. Последний считается препаратом выбора при тяжелом ИПЛ [2, 3, 8]. На протяжении многих лет особое место в терапии занимает внутривенный иммуноглобулин (ВВИГ), имеющий многоуровневое воздействие на иммунную систему. Его эффективность, подтвержденная морфологически, была доказана еще в 1993 г. М. Dalakas [45]. Недавние исследования вновь подтвердили эффективность ВВИГ при применении сочетания высоких доз ВВИГ с ГК в течение нескольких лет при резистентных формах ПM/ДM, в т.ч. для лечения таких угрожающих жизни осложнений, как дисфагия и ИПЛ [45, 46, 48–53]. Представляет интерес сообщение об успешном применении ВВИГ при беременности. При этом последняя инъекция ВВИГ была проведена через 15 дней после родов. Признаков активности ДМ не наблюдалось, и спустя 6 лет необходимости в какой-либо терапии не было [53]. М. Recher et al. (2010) возлагают определенные надежды на применение малых доз ВВИГ при миозите с включениями. К сожалению, это дорогостоящий препарат, что ограничивает возможность его широкого назначения, несмотря на постоянную потребность в нем [54]. D.M. Levy et al. (2010) имеют опыт успешного применения ВВИГ при ЮДМ, что позволяет авторам обсуждать возможность его применения в сочетании с цитостатиками без подключения ГК [55]; это, по нашему мнению, является слишком ответственным шагом и требует дополнительного изучения. M.G. Danieli et al. (2011) сообщают об использовании в домашних условиях подкожного введения ВВИГ, преимущество которого состоит в отсутствии необходимости госпитализации, повышающей риск присоединения вторичной инфекции [56, 57].
Понимание ключевых механизмов миозита на молекулярном уровне может способствовать успешному поиску фармакологических мишеней для терапии ИВМ. Сегодня особая роль придается генно-инженерным биологическим препаратам. Как известно, у пациентов с ИВМ присутствует широкий спектр Т- и В-клеточных цитокинов, факторов роста, хемокинов и др., различающийся в то же время по своему составу и соотношению в подгруппах ИВМ, отражающих различные патофизиологические пути их развития [58, 59].
На сегодняшний день наиболее широкое применение для лечения ревматических заболеваний находят инфликсимаб – моноклональные антитела к фактору некроза опухоли-α (ФНО-α); этанерцепт, ингибирующий связывание ФНО-α и ФНО-β (лимфотоксин-α) с мембранными ФНО-рецепторами; адалимумаб; тоцилизумаб – рекомбинантное моноклональное антитело к рецептору ИЛ-6 [60–67].
В случаях тяжелого, резистентного к традиционной терапии течения ПМ/ДМ, особенно с тяжелым ИПЛ, большие надежды возлагаются на применение ритуксимаба – моноклональных химерных антител к CD20+-антигену В-лимфоцитов [69–87]. Как известно, В-клетки играют важную роль как в инициировании и распространении иммунного ответа как в целом, так и в иммуно-патогенетических механизмах при ПМ/ДМ. Многоцентровое рандомизированное двойное слепое плацебо-контролируемое исследование Oddis (2013) продемонстрировало положительный лечебный и стероид-сберегающий эффект ритуксимаба [88]. Согласно данным реестра Франции по ритуксимабу, этот препарат был эффективен более чем у 50% пациентов из 30 больных ПМ/ДМ с АСС, рефрактерных к терапии (по крайней мере, к одному иммунодепрессанту). Отмечено снижение КФК и дозы ГК [89]. О применении ритуксимаба при SRP-миопатии имеются единичные, но позитивные данные [46, 82].
Продолжается поиск новых методов терапии ИВМ. В этой связи обсуждается роль MEDI-545, IFNα, гиперпродукция которого способствует мышечному поражению при ИВМ, рассматривается возможность трансплантации аутологичных стволовых клеток [46, 90, 91]. Имеются единичные сообщения об успешном миелоаблативном кондиционировании с циклофосфамидом при анти-SRP-миопатии, рассматривается возможность использования аллогенных мезенхимальных стволовых клеток [92–94].
Таким образом, проблема изучения ИВМ на сегодняшний день остается многоплановой, что определяется ее иммунологической и фенотипической неоднородностью. Поиск новых методов фармакотерапии осложнен редкостью нозологии, требует дальнейшего изучения и проведения крупных рандомизированных клинических исследований.
![Таблица 1. Клинико-гистологические особенности ДМ, ПМ и миозита с включениями [1, 4, 11]](/data/articles/Image/t21/n32/1662-4.gif)
Литература
1. Gazeley D.J. Cronin M.E. Diagnosis and treatment of the idiopathic inflammatory myopathies // Therapeutic Advances in Musculoskeletal Disease. 2011. Vol. 3. Р. 315–324.
2. Насонов Е.Л., Антелава О.А. Идиопатические воспалительные миопатии // Национальное руководство по ревматологии / под ред. Е.Л. Насонова, В.А. Насоновой. М.: ГЭОТАР-Медиа, 2008. С. 502−517.
3. Bohan A., Peter, J.B. Polymyositisanddermatomyositis. Part I and II // N Engl J Med. 1975. Vol. 292. Р. 344–407.
4. Mastaglia F L. Inflammatory muscle diseases // Neurol India. 2008. Vol. 56. Р. 263–270.
5. Dalakas M., Hohlfeld R. Polymyositis and dermatomyositis // Lancet. 2003. Vol. 362. Р. 971–982.
6. Solomon J., Swigris J.J., Brown K.K. Myositis-related interstitial lung diseaseandantisynthetase syndrome // J BrasPneumol. 2011. Vol. 37. Р. 100−109.
7. R.C., Askanas V., DiMauro S. et al. Inclusion body myositis and myopathies // Ann. Neurol. 1995. Vol. 38. Р. 705.
8. Антелава О.А., Хитров А.Н., Насонов Е.Л. Идиопатические воспалительные миопатии // РМЖ. 2007. № 26. С. 1951–1957.
9. Cox S., Limaye V., Hill C., Blumbergs P., Roberts-Thomson P. Idiopathic inflammatory myopathies: diagnostic criteria, classification and epidemiological features // Int J Rheum Dis. 2010. Vol. 10. Р. 117–124.
10. Lunberg I., Ulfgren A-K., Nyberg P. et al. Cynokine production in muscle tissue of patients with idiopathic inflammatory myopathies // Arthritis Rheum. 1997. Vol. 40. Р. 865–874.
11. Раденска-Лоповок С.Г. Основные разновидности воспалительных миопатий: морфологическая дифференциальная диагностика // Нервно-мышечные болезни. 2011. № 1. С. 5–8.
12. Антелава О.А., Раденска-Лоповок С.Г., Гусева Н.Г., Насонов Е.Л. Современные взгляды на классификационные критерии идиопатических воспалительных миопатий // Научно-практическая ревматология. 2007. № 5. С. 41–46.
13. Askanas V., Engel W.K. Inclusion-body myositis: A myodegenerative conformational disorder associated with Abeta, protein misfolding, and proteasome inhibition // Neurology. 2006. Vol. 66. Р. 39–48.
14. Needham M., Fabian V., Knezevic W., Panegyres P., Zilko P., Mastaglia F.L. Progressive myopathy with upregulation of MHC-I associated with statin therapy // Neuromuscul Disord. 2007. Vol. 17. Р. 194–200.
15. Askanas V., Engel W.K., Nogalska A. Inclusion body myositis: a degenerative muscle disease associated with intra-muscle fiber multi-protein aggregates, proteasome inhibition, endoplasmic reticulum stress and decreased lysosomal degradation // Brain Pathol. 2009. Vol. 19. Р. 493– 506.
16. Nogalska A., Terracciano C., D’Agostino C., King Engel W., Askanas V. p62/SQSTM1 is overexpressed and prominently accumulated in inclusions of sporadic inclusion-body myositis muscle fibers, and can help differentiating it from polymyositis and dermatomyositis // Acta Neuropathol. 2009. Vol. 118. Р. 407–413.
17. Askanas V., Engel W.K., Alvarez R.B. Enhanced detection of Congo-red-positive amyloid deposits in muscle fibers of inclusion body myositis and brain of Alzheimer disease using fluorescence technique // Neurology. 1993. Vol. 43. Р. 1265–1267.
18. Karpati G., Carpenter S. Pathology of the inflammatory myopathies // Baillieres Clin Neurol. 1993. Vol. 2. Р. 527–556.
19. Griggs R.C., Askanas V., DiMauro S., Engel A., Karpati G., Mendell J.R., Rowland LP. Inclusion body myositis and myopathies // Ann Neurol. 1995. Vol. 38. Р. 705–713.
20. De Bleecker J.L., Ertl B.B., Engel A.G. Patterns of abnormal protein expression in target formations and unstructured cores // Neuromuscul Disord. 1996. Vol. 6. Р. 339–349.
21. Fidzianska A., Rowinska-Marcinska K., Hausmanowa-Petrusewicz I. Coexistence of X-linked recessive Emery-Dreifuss muscular dystrophy with inclusion body myositis-like morphology // Acta Neuropathol. 2004. Vol. 104. Р. 197–203.
22. Selcen D., Ohno K., Engel A.G. Myofibrillar myopathy: clinical, morphological and genetic studies in 63 patients // Brain. 2004. Vol. 127. Р. 439–451.
23. Ferrer I., Martin B., Castano J.G., Lucas J.J., Moreno D., Olive M. Proteasomal expression, induction of immunoproteasome subunits, and local MHC class I presentation in myofibrillar myopathy and inclusion body myositis // J Neuropathol Exp Neurol. 2004. Vol. 63. Р. 484–498.
24. Ferrer I., Carmona M., Blanco R. Involvement of clusterin and the aggresome in abnormal protein deposits in myofibrillar myopathies and Inclusion Body Myositis // Brain Pathol. 2005. Vol. 15. Р. 101–108.
25. Semino-Mora C., Dalakas M.C. Rimmed vacuoles with b-amyloid and ubiquitinated filamentous deposits in the muscles of patients with long-standing denervation [post-poliomyelitis muscular atrophy]: similarities with inclusion body myositis // Hum Pathol. 1998. Vol. 29. Р. 1128–1133.
26. Weihl C.C., Temiz., Miller S.E., Watts G., Smith C., Forman M., Hanson P.I., Kimonis V, Pestronk A. TDP-43 accumulation in inclusion body myopathy muscle suggests a common pathogenic mechanism with frontotemporal dementia // J Neurol Neurosurg Psychiatry. 2008. Vol. 79. Р. 1186–1189.
27. Salajegheh M., Pinkus J.L., Nazareno R., Amato A.A., Parker K.C., Greenberg S.A. Nature of ‘Tau’ immunoreactivity in normal myonuclei and inclusion body myositis // Muscle Nerve. 2009. Vol. 40. Р. 520–528.
28. Dalakas M. Polymyositis, dermatomyositis and inclusion-body myositis // N Engl J Med. 1991. Vol. 325. Р. 1487–1496.
29. Shamin E.A., Rider L.G., Miller F.W. Update on the genetics of the idiopathic inflammatory myopathies // Curr Opin Rheumatol. 2000. Vol. 12. Р. 482–491.
30. Gerami P., Schope J.M., McDonald L., Walling H.W., Sontheimer R.D. A systematic review of adult-onset clinically amyopathic dermatomyositis (dermatomyositis siné myositis): a missing link within the spectrum of the idiopathic inflammatory myopathies //J Am Acad Dermatol. 2006 Apr. Vol. 54 (4). Р. 597–613. Epub 2006 Jan 23.
31. Ghazi E., Sontheimer R.D., Werth V.P. The importance of including amyopathic dermatomyositis in the idiopathic inflammatory myositis spectrum // Clin Exp Rheumatol. 2013 Jan-Feb. Vol. 31 (1). Р. 128–134. Epub 2012 Nov 22.
32. Sontheimer R.D. A portable digital microphotography unit for rapid documentation of periungual nailfold capillary changes in autoimmune connective tissue diseases // J Rheumatol. 2004 Mar. Vol. 31 (3). Р. 539–544.
33. Selva-O’Callaghan A., Fonollosa-Pla V.,Trallero-Araguas E., Martinez-Gomez X., Simeon-Aznar C.P., Labrador-Horrillo M. et al. Nailfold capillary microscopy in adults withinflammatory myopathy // Sem Arthritis Rheum. 2010. Vol. 39. Р. 398–404.
34. Kagen L.J., Aram S. Creatinekinase activity inhibitor in sera from patients with muscle disease // Arthritis Rheum. 1987. Vol. 30. Р. 213–217.
35. Amato A.A., Barohn R.J. Inclusion body myositis: old and new concepts // J. Neurol Neurosurg. 2009. Vol. 80. Р. 1186–1193.
36. Антелава О.А., Смирнов А.В., Рапопорт И.В., Красненко С.О., Насонов Е.Л. Применение магнитно-резонансной томографии для диагностики мышечного повреждения при идиопатических воспалительных миопатиях // РМЖ. 2007. Т. 15. № 8 (289). С. 652–655.
37. Антелава О.А., Олюнин Ю.А., Балабанова Р.М., Насонов Е.Л. Особенности дебюта и течения антисинтетазного синдрома как наиболее тяжелого подтипа полимиозита/дерматомиозита // РМЖ. 2009. Т.17. № 21. С. 1443–1447.
38. Dalakas M.C. Immunotherapy of myositis: issues, concerns and future prospects // Nat RevRheumatol. 2010. Vol. 6. Р. 129–137.
39. Valiyil R., Casciola-Rosen L., Hong G., Mammen A.L., Christopher-Stine L. Rituximab therapyfor myopathy associated with anti-signal recognitionparticle antibodies: a case series // Arthritis Care Res. 2010. Vol. 62. Р. 1328–1234.
40. Christopher-Stine L., Casciola-Rosen L.A., Hong G., Chung T., Corse A.M., Mammen A.L. et al. A novel autoantibody recognizing 200-kd and100 kd proteins is associated with an immunemediatednecrotizing myopathy // Arthritis Rheum. 2010. Vol. 62. Р. 2757–2766.
41. Chinoy H., Fertig N., Oddis C., Ollier W., Cooper R. The diagnostic utility of myositisautoantibody testing to predict the risk of cancerassociatedmyositis // Ann Rheum Dis. 2007. Vol. 66. Р. 1345–1349.
42. Targoff I.N., Miller F.W., Medsger Jr.T.A., Oddis C.V. Classification criteria for the idiopathicinflammatory myopathies // CurrOpin Rheumatol. 1997. Vol. 9. Р. 527–535.
43. Gono T., Sato S., Kawaguchi Y., Kuwana M., Hanaoka M., Katsumata Y., Takagi K., Baba S., Okamoto Y., Ota Y., Yamanaka H. Anti-MDA5 antibody, ferritin and IL-18 are useful for the evaluation of response to treatment in interstitial lung disease with anti-MDA5 antibody-positive dermatomyositis // Rheumatology (Oxford). 2012 May 15.
44. Антелава О.А., Касаткина Л.Ф., Гуркина Г.Т., Хитров А.Н., Пикуля Н.В., Штутман В.З., Насонов Е.Л. Дифференциальная диагностика мышечной слабости // РМЖ. 2004. № 14. Т. 12. С. 854–862.
45. Dalakas M., Illa I., Dambrosia J.M., Soueidan S.A., Stein D.P., Otero C. et al. A controlled trial ofhigh dose intravenous immune globulin infusions astreatment for dermatomyositis // N Engl J Med. 1993. Vol. 329. Р. 1993–2000.
46. Albayda J., Christopher-Stine L. Novel approaches in the treatment of myositis and myopathies // TherAdvMusculoskel Dis. 2012. Vol. 4(5). P. 369–377.
47. Quick A., Tandan R. Mechanisms of action of intravenous immunoglobulin in inflammatory muscle disease // Curr Rheumatol Rep. 2011. Vol. 13. Р. 192–198.
48. Katz U., Shoenfeld Y., Zandman-Goddard G. Update on intravenous immunoglobulins (IVIg) mechanisms of action and off-label use in autoimmune diseases // Curr Pharmaceut Des. 2011. Vol. 17. Р. 3166–3175.
49. Donofrio P.D., Berger A., Brannagan T.H., Bromberg M.B., Howard J.F., Latov N. et al. Consensus statement: the use of intravenous immunoglobulin in the treatment of neuromuscular conditions report of the AANEM ad hoc committee // Muscle Nerve. 2009. Vol. 40. Р. 890–900.
50. Dalakas M., Hohlfeld R. Polymyositisanddermatomyositis // Lancet. 2003. Vol. 362. Р. 971–982.
51. Dalakas M.C., Sonies B., Dambrosia J., Sekul E., Cupler E., Sivakumar et al. Treatment ofinclusion-body myositis with IVIG: a double-blind,placebo-controlled study // Neurology. 1997. Vol. 48. Р. 712–716.
52. Bakewell C.J., Raghu G. Polymyositis associated with severe interstitial lung disease: remission after three doses of IV immunoglobulin // Chest. 2011. Vol. 139. Р. 441–443.
53. Diot E., Carmier D., Marquette D., Marchand-Adam S., Diot P., Lesire V. IV immunoglobulin might be considered as a first-line treatment of severe interstitial lung disease associated with polymyositis // Chest. 2011. Vol. 140. Р. 562–563.
54. Recher M., Sahrbacher U., Bremer J., Arndt B., Steiner U., Fontana A. Treatment of inclusion body myositis: is low-dose intravenous immunoglobulin the solution? Rheumatol Int. 2010. Vol. 32. Р. 469–472.
55. Levy D.M., Bingham C.A., Kahn P.J., Eichenfield A.H., Imundo L.F. Favorable outcome of juvenile dermatomyositis treated without systemic corticosteroids // J Pediatrics. 2010. Vol. 156. Р. 302–307.
56. Danieli M.G., Pettinari L., Moretti R., Logullo F., Gabrielli A. Subcutaneous immunoglobulin in polymyositis and dermatomyositis: a novel application // Autoimmun Rev. 2011. Vol. 10. Р. 144–149.
57. Rezaei N., Abolhassani H., Aghamohammadi A., Ochs H.D. Indications and safety of intravenous and subcutaneous immunoglobulin therapy // Expert Rev Clin Immunol. 2011. Vol. 7. Р. 301–316.
58. Szodoray P., Alex P., Knowlton N., Dozmorov I., Csipo I., Nagy A.T. et al. Idiopathic inflammatory myopathies, signified by distinctive peripheral cytokines, chemokines and the TNF family members B-cell activating factor and a proliferation inducing ligand // Rheumatology (Oxford, England). 2010. Vol. 49. Р. 1867–1877.
59. Crescioli C., Sottili M., Bonini P., Cosmi L., Chiarugi P., Romagnani P. et al. Inflammatory response in human skeletal muscle cells: CXCL10 as a potential therapeutic target // Eur J Cell Biol. 2011. Vol. 91. Р. 139–149.
60. De Paepe B., Creus K.K., DeBleecker J.L. The Tumor Necrosis Factor Superfamily of Cytokines in the InflammatoryMyopathies: Potential Targets for Therapy Clinical and Developmental Immunology, 2012, Article ID 369432, 10, doi:10.1155/2012/369432.
61. Stubgen J.P. Tumor necrosis factor-alpha as a potential therapeutic target in idiopathic inflammatory myopathies // J Neurol. 2011. Vol. 258. Р. 961–970.
62. Muscle Study Group A randomized, pilot trial of etanercept in dermatomyositis // Ann Neurol. 2011. Vol. 70. Р. 427–436.
63. Musuruana J.L., Cavallasca J.A. Abatacept for treatment of refractory polymyositis // Joint Bone Spine Rev Rhumatisme. 2011. Vol. 78. Р. 431–432.
64. Dalakas M., Rakocevic G., Schmidt J., Salajeghah M., McElroy B., Harris-Love M. et al. Effect of alemtuzumab (CAMPATH 1-H) in patients withinclusion-body myositis // Brain. 2009. Vol. 132. Р. 1536–1544.
65. Narazaki M., Hagihara K., Shima Y., Ogata A., Kishimoto T., Tanaka T. Therapeutic effect of tocilizumab on two patients with polymyositis // Rheumatology (Oxford, England). 2011. Vol. 50. Р. 1344–1346.
66. Zong M., Malmstrom V., Lundberg I.E. Anakinra effects on T cells in patients with refractory idiopathic inflammatory myopathies // Ann Rheum Dis. 2011. Vol. 70 (Suppl. 2). Р. 80–81.
67. Dorph C., Dastmalchi M., Alexanderson H., Ottosson C., Lindroos E., Nennesmo I. et al. Anakinra in patients with refractory idiopathic inflammatory myopathies // Arthritis Rheum. 2009. Vol. 60 (Suppl. 10). Р. 589.
68. Антелава О.А., Насонов Е.Л. Ритуксимаб в лечении идиопатических воспалительных миопатий. Анти-В-клеточная терапия: фокус на ритуксимаб / под ред. Е.Л. Насонова. М.: ИМА-ПРЕСС, 2012. С. 178–189.
69. Levine T. Rituximab in the treatment of dermatomyositis:an open-label pilot study // Arthritis Rheum. 2005. Vol. 52. Р. 601–607.
70. Oddis C., Reed A., Aggarwal R., Ascherman D., Barohn R., Feldman B. et al. Rituximab in the treatment of refractory adult and juvenile dermatomyositis (DM) and adult polymyositis (PM) - The RIM Study. In: ACR/ARHP Scientific Meeting, Atlanta, GA, 10 November 2010.
71. Gottenberg J.E., Guillevin L., Lambotte O. et al. Tolerance and short term efficacy of rituximab in 43 patients with systemic autoimmune diseases // Ann. Rheum. Dis. 2005. Vol. 64. Р. 913−920.
72. Lambotte O., Kotb R., Maigne G. et al. Efficacy of rituximab in refractory polymyositis // J. Rheumatol. 2005. Vol. 32. Р. 1369−1370.
73. Brulhart L., Waldburger J.M., Gabay C.Rituximab in the treatment of antisynthetase syndrome // Ann Rheum Dis. 2006. Vol. 65. Р. 974−975.
74. Vandenbroucke E., Grutters J.C., Altenburg J. et al. Rituximab in life threatening antisynthetase syndrome // Rheumatol Int. 2009. Vol. 29. Р. 1499−1502.
75. Frikha F., Rigolet A., Behin A. et al. Efficacy of rituximab in refractory and relapsing myositis with anti-JO1 antibodies:a report of two cases // Rheumatol (Oxford). 2009. Vol. 48. Р. 1166−1168.
76. Sem M., Molberg O., Lund M.B. et al. Rituximab treatment of the anti-synthetase syndrome: a retrospective case series // Rheumatol (Oxford). 2009. Vol. 48. Р. 968−971.
77. Ball E.M.A., Savage E.M., Pendleton A. Refractory anti-synthetase syndrome treated with rituximab // Rheumatol (Oxford). 2010. Vol. 49. Р. 1013.
78. Marie I., Dominique S., Janvresse A. et al. Rituximab therapy for refractory interstitial lung disease related to antisynthetase syndrome // Respir Med. 2012. Vol. 106. Р. 571−577.
79. Bader-Meunier B., Decaluwe H., Barnerias C., Gherardi R., Quartier P., Faye A. et al. for the Club Rhumatismes et Inflammation. Safety and efficacy of rituximab in severe juvenile dermatomyositis: results from 9 patients from the French Autoimmunityand Rituximab registry // J Rheumatol. 2011. Vol. 38. Р. 1436–1440.
80. Mahler E.A., Blom B., Voermans N.C., van Engelen B.G., van Riel P.L., Vonk M. Rituximab treatment in patients with refractory inflammatory myopathies // Rheumatology (Oxford). 2011. Vol. 50. Р. 2206–2213.
81. Rios Fernandez R. Rituximab in the treatment of dermatomyositis and other inflammatory myopathies: a report of 4 cases and review of the literature // Clin Exp Rheumatol. 2009. Vol. 27. Р. 1009–1016.
82. Valiyil R., Casciola-Rosen L., Hong G., Mammen A., Christopher-Stine L. Rituximab therapy for myopathy associated with anti–signal recognition particle antibodies: a case series // Arthritis Care Res (Hoboken). 2010. Vol. 62. Р. 1328–1334.
83. Krystufková O., Vallerskog T., Helmers S.B. et al. Increased serum levels of B cell activating factor (BAFF) in subsets of patients with idiopathic inflammatory myopathies [abstract] // Ann. Rheum Dis. 2009. Vol. 68. Р. 836−843.
84. Limaye V., Hissaria P., Liew C.L. et al. Efficacy of rituximab in refractory antisynthetase syndrome. Intern Med J 2012; Vol. 42: 4−7.
85. Chiu Y.E., Co D.O. Juvenile dermatomyositis: immunopathogenesis, role of myositis-specific autoantibodies, and review of rituximab use [published erratum appears in Pediatr Dermatol 2011; 28:627] // Pediatr Dermatol. 2011. Vol. 28. Р. 357–367.
86. Kulkarni H.S., Aggarwal R. Successful treatment of acute respiratory failure using rituximab and cyclophosphamide as a combination immunosuppressive regimen in a ventilator-dependent patient having antisynthetase syndrome // Am J Respir Crit Care Med. 2011. Vol. 183. Р. 5661.
87. Visser M. The Efficacy of Rituximab in Refractory Myositis: The Jury Is Still Out // Arthritis & Rheumatism. February 2013. Vol. 65. No. 2.. P. 303–306.
88. Oddis C.V., Reed A.M, Aggarwal R., Rider L.G. et аl. Rituximab in the Treatment of Refractory Adult and Juvenile Dermatomyositis and Adult Polymyositis. A Randomized, Placebo-Phase Trial // Arthritis & Rheumatism. February 2013. Vol. 65. No. 2. P. 314–324.
89. Couderc M., Gottenberg J.E., Mariette X., Hachulla E., Sibilia J., Fain O. et al. Efficacy and safety of rituximab in the treatment of refractory inflammatory myopathies in adults: results from the AIR registry // Rheumatology (Oxford, England). 2011. Vol. 50. Р. 2283–2289.
90. Greenberg S.A. Dermatomyositis and type 1 interferons // Curr Rheumatol Rep. 2010. Vol. 12. Р. 198–203.
91. Greenberg S.A. (Type 1 interferons and myositis // Arthritis Res Ther. 2010. Vol. 12 (Suppl. 1). Р. 4.
92. Henes J.C., Heinzelmann F., Wacker A., Seelig H.P., Klein R., Bornemann A. et al. Antisignalrecognition particle-positive polymyositissuccessfullytreated with myeloablative autologous stem cell transplantation // Ann Rheum Dis. 2009. Vol. 68. Р. 447–448.
93. Holzer U., van Royen-Kerkhof A., van der Torre P., Kuemmerle-Deschner J., Well C., Handgretinger et al. Successful autologous stem cell transplantation in two patients with juvenile dermatomyositis // Scand J Rheumatol. 2010. Vol. 39. Р. 88–92.
94. Wang D., Zhang H., Cao M., Tang Y., Liang J., Feng X. et al. Efficacy of allogeneic mesenchymal stem cell transplantation in patients with drug-resistant polymyositis and dermatomyositis. Ann Rheum Dis. 2011. Vol. 70. Р. 1285–1288.
